автор: Константин Никитенко, US5ETV
Columnae Herculis (Геркулесовы столпы)
С автобусом нам повезло. Он стоит буквально у выхода Центрального автовокзала. Автобус красного цвета, это значит, что рейс – государственной транспортной компании. Рейс следует в Нувара Элию. Пришлось несколько раз переспросить водителя о конечной станции, потому что произносит он название города, как «Нуварэлья». Попался нам автобус с кондиционером. С кондиционером – дороже обычного рейса (раза в два), но и комфортнее. Цена билета до Нувара Элия около 350 рупий ($2.3), а ехать – около семи часов.
[From Colombo (Capital city), there are two main routes to get to Nuwara-Eliya – via Kandy or via Hatton. Both roads are narrow, bumpy and windy but both have incredible views.
If you're coming by car orvan, The Hatton road is preferable. The road itself is a bit better, it's less busy and the climb is not quite as steep. Plus, you get to see the spectacular view from the St.Clair's Tea Center in Talawakele.
The Kandy road is neat too – the switch-backs at Ramboda are quite the experience.
Most buses from Colombo go via Kandy. For a trip that long, go by Inter-city bus and the big yellow or red (government) buses which will land you at the Bus Stand, Nuwara-Eliya. There are no buses activated from Colombo to Nuwara-Eliya via Hatton. But it is possible for passengers to get the Hatton Intercity bus from Colombo which lands at Hatton and then get the Nuwara-Eliya Intercity bus from the Hatton bus stand.
An air-conditioned intercity bus from Colombo costs about Rs.350.00 and from Kandy about Rs.250.00. Other normal bus from Colombo costs Rs.270.00 and from Kandy costs Rs.150.00.
Cited from http://www.nuwaraeliya.org/otherAvailabilities.htm]
 |
| Рейс автобуса #79 Коломбо – Нувара Элия |
Автобус только начал заполняться. В салоне сидят три-четыре человека. Водитель предлагает нам занять передние места. Дело в том, что в автобусе проход между рядами узкий: с каждой стороны от прохода расположено по два кресла. Если поставить рюкзаки в проходе, то они полностью перекроют движение по салону. А впереди, рядом с водителем есть площадка (место расположения двигателя), на которую можно что-то да положить. Есть еще одно кресло, которое, как мне показалось, техническое. Не для пассажиров. Мы уложили свои рюкзаки на это кресло и на площадку слева от переднего входа в салон. Однако водитель сказал, что заплатить надо за три места: наши вещи слишком объемны и занимают, по меньшей мере, одно пассажирское место…
 |
| Дорога в Нувара Элию |
– А багажник – почему бы нам туда не поставить вещи? – парировал Влад.
– Багажник мал. Он уже занят…
– Как это, занят?! Пассажиров-то нет еще! Пошли смотреть!
 |
| Дорога в Нувара Элию |
Автобус отправляется через полчаса. Постепенно салон начал заполняться. Кондиционер пока не работает, но и жара еще только начинает набирать силу: время приближается к семи утра. Терпимо пока.
 |
| Информация о рейсе в Нувара Элия с внутренней стороны лобового стекла автобуса: отправление в 7.00, остановка «где-то там» в 12.30, прибытие в Нувара Элия в 3.00 дня |
* * *
Дорога лежит на запад через джунгли бесконечной, ничем не примечательной застройки. На любом свободном отрезке трассы автобус пытается разогнаться, чтобы побыстрее вырваться из потока машин, тесных улочек и переполненных городских дорог. Когда-то власти столицы решили расширить дорогу на несколько метров и сделали это своеобразным способом. К тому времени, город и его пригороды начали бурно прирастать населением, все пространство возле дороги плотно застроили, ведь у дороги удобно вести торговлю.
 |
| Дорога в Нувара Элию |
Но и расширенная дорога с трудом пропускает крупногабаритный транспорт, такой как наш автобус. Тут надо быть настоящим ассом, чтоб ловко лавировать, обгоняя тук-туки, мопеды и легковые машины. Много раз мне казалось, что столкновение неминуемо: наш автобус шел на таран какого-нибудь встречного транспорта, обгоняя при этом ползущую впереди «черепаху». И каждый раз водитель каким-то чудом отклонял в последний момент автобус, и мы разминались в нескольких сантиметрах со встречной. Уже только от такой езды дух захватывает.
 |
| Коломбо, автобусные остановки. Фото: Reistijger. |
Нет среди пассажиров только иностранных туристов. Не ездят на местном маршруте гости страны. Ну и зря. Неплохо это – под музыку, преимущественно индийскую, и с ветерком, – прокатиться по дорогам Ланки. Кондиционер работает, и езда вполне комфортна. Единственное неудобство – нельзя снимать на ходу на камеру: окна задраены, а стекло не столь чистое, чтоб снимки делать. Переживем!
 |
| Дорога в Нувара Элию |
Вот и обещанная остановка. Народ вывалил на разогретый асфальт. Часть ушла в сортир, а другая часть стала в очередь в кафе. Нет, назвать это заведение «кафе» слишком лестно. Это придорожная забегаловка, в которой есть четыре-пять пластиковых столиков с грязной посудой, которую еще не успели убрать после чьей-то трапезы. Застарелые пятна на столешнице уже никого не пугают. За стеклом витрины красуются образцы простой снеди для простого люда. Пирожки (треугольники) с карри (чертовски острые, как для европейца), рис, вареные яйца, жареная рыба, жареные кусочки усохшего цыпленка-анорексика.
 |
| Дорога в Нувара Элию |
Я просунул голову в окно-приемник и громко поздоровался, чтобы привлечь к себе внимание женщины, которая с чем-то возилась у разделочного стола, и передо мной маячил лишь ее зад в сером халате. Было видно, что кухарка что-то готовит, но не понятно, что именно. Пожилая сеньора с уставшим лицом (как же задолбали эти вечноголодные!) оторвалась от стряпни и вопросительно посмотрела в мою сторону.
 |
| Проидорожное кафе. Фото: YouTube. |
Баба кивнула и молча взяла большой помятый алюминиевый ковш, в котором паровала какая-то жидкость. Поставила его на стол, где только что что-то резала. На соседнем столике россыпью лежат брикеты. Вот это и есть «кофе». По годами отработанной технологии, баба ловко разодрала пакет, взяла содержимое двумя руками и, перебирая пальцами, словно гигантская сороконожка, принялась крошить брикет в маленькое ситечко.
 |
| Дорога в Нувара Элию |
– Сто двадцать рупий! – промолвила кухарка на ломаном английском, протягивая в окошко две чашки со светло-серой жижей.
Я расплатился и направился к столику, где меня уже дожидается Влад с добытой едой: рис, яйца, блюдце с подливкой, пирожки с карри… Тарелка с рисом «одета» в кулек – это средство гигиены, на тот случай, если там, на кухне, посуду помыли не очень тщательно. Надо быстро поесть, ведь народ в большинстве своем уже переместился на улицу, поближе к автобусу. Мы едим около пяти минут, спешно «заливая» злобно-острые пирожки кофейным напитком. Карри жжет, но мне привычна острота. Неплохо перекусив, мы вышли на улицу. Жарко. Поскорее бы снова в путь, снова под кондиционер! Разбаловался? Ага!..
* * *
 |
| Фото: Google Maps |
В некоторых поселках, которые мы проезжаем без остановки (не считая подбора случайных пассажиров), чувствуется общинность уклада жизни: где-то построено много буддистских храмов, центральная улица украшена какими-то цветами, и можно увидеть у домов тарелочки с подношениями. Другие поселки – христианские. Как правило, в поселке стоит заметная с дороги церковь, а дома местные жители украшают распятиями и статуэтками Девы Марии.
По меньшей мере, в одном из поселков, что мы проехали, живет мусульманская община. Я видел парочку мечетей и очень много людей в традиционных одеждах правоверных: головной убор и халат у мужчин и хиджабы или аль-амиры у женщин. Большинство мужчин носят бороды, а женщины одеты в одежды, закрывающие тело полностью. Правда, женские наряды не столь строги, как в Египте или, тем более, в Саудовской Аравии: хиджаб или аль-амира может быть розового или зеленого цветов, или других оттенков. Здесь женщины вольны выбирать, что носить.
 |
| Дорога в Нувара Элию. Runway market. |
Информация о населении:
• Население – 21,866,445 чел.
• Прирост населения – 0.86%
• Уровень миграции – 1.54 мигранта на 1000 чел.
• Уровень детской смертности – 9.02 смертей/1000 новорожденных
• Этнические группы: сингалезы – 73.8%, Шри-Ланкийские тамилы – 3.9%, муры (мавры, население с арабскими корнями) – 7.2%, индийские тамилы – 4.6%, прочие – 0.5%, не выделенные в группы – 10.5%.
• Религия: буддисты –69.1%, индуисты – 7.1%, христиане – 6.2%, мусульмане – 7.6%, прочие – 10%.
• Уровень грамотности – 91.2% всего взрослого населения
(информация приведена на официально изданной карте Шри-Ланки)
 |
| Городок Pussellawa в округе Нувара Элия. Фото (с телефона) через лобовое стекло автобуса |
 |
| Остановка на горном склоне (фото с телефона) |
 |
| Поселение у чайной плантации (фото с телефона) |
 |
Последние плантации чая недалеко от города Нувара Элия (фото с телефона)
|
* * *
 |
| Дорога в Нувара Элию. Runway market. |
Дождь набирает силу, но прятаться под навес некогда! Надо найти автобус. Мы предприняли несколько попыток заговорить с людьми на вокзале. Довольно быстро нам повезло: какой-то дядька понял, что мы спрашиваем, и указал на автобус. Еще одно везение – автобус отправляется буквально сейчас! Водитель уже собрал пассажиров в салон, и автобус медленно начинает отъезжать. Мы кинулись наперерез и остановили окаянного. Мокрые от начавшегося дождя, мы влезли в салон, где и без того уже полно пассажиров. Ни одного свободного места. Влад уточнил у водителей, действительно ли в Паттиполу едем? Получив утвердительный ответ, мы прошли в середину салона. Рюкзаки пришлось бросить прямо под ноги и как можно сильнее прижать к сиденью: проход узок, а по проходу двигаются при посадке и высадке. Автобус вырулил из автовокзала и неспешно поехал по заливаемой тропическим ливнем дороге. Черт возьми, нам повезло!
 |
| Нувара Элия, центральный автовокзал. Фото: TripAdvisor. |
Мы миновали ущелье и проехали последнее село. Дальше дорога снова пошла в гору. Как же иначе, ведь судя по карте, Паттипола лежит выше Нувара Элия. Мы едем через лес. Настоящий лес. Его здесь не тронули, потому что он укрепляет довольно крутой склон, начинающийся слева от дороги, метрах в пятидесяти. Еще до эпохи плантационного сельского хозяйства, несколько веков назад, горы на Цейлоне были укрыты лесами. Сейчас остались «островки» от былых джунглей. Либо в заповедниках, либо на участках, непригодных для жилья и возделывания почвы. Вот как здесь.
 |
| Фото: Google Maps |
В Паттиполу приехал наполовину заполненный автобус, но вышли не все. Это не последняя остановка. Водитель сообщил нам персонально, что для нас путешествие закончилось: джентльменам пора убираться. Мы выбрались из тесного автобуса и отошли к краю дороги. Вот оно, царство гор и девственного леса!.. Так мне хотелось бы сказать. Но… Горы, конечно, есть. По периметру возвышаются пологими вершинами несколько зеленых пиков. Невысоких, потому что мы и сами находимся на горе. В Карпатах такое место называлось бы полониной – ровная площадка в горах. Лес находится в стороне, за железной дорогой, и там, на юге, где видна окраина села. На восток от нас лежит собственно село. Дома чередуются с зелеными огородами. Со стороны центральной дороги, проходящей по кромке села, видно немного. У нас будет время осмотреться. Как бы там дальше ни сложилось сегодня, мне уже нравится, что климат изменился. Дышать легко, и не жарко. По ощущению – 25-26 градусов, солнечно, нет такой высокой влажности, как на побережье. Время познакомиться с местными жителями и найти жилье! За работу!
— — —
Пути Господни…
К нам подошел парень, стоявший в стороне у пустовавших тук-туков. Вероятно, водитель одного из них. Я бы отказался, но Влад почему-то согласился. Есть такой метод поиска жилья – с помощью местных таксистов. Вас везут к дешевому жилью кратчайшим путем. На самостоятельные поиски ушло бы времени больше. Да и с вещами не походишь много. Главное, чтоб цена за такси была адекватной.
Подъехал тук-тук, и новый знакомый помог загрузить вещи. Этот гибрид машины и мопеда не рассчитан на перевозку тяжелых, объемных рюкзаков (за редким исключением, когда багажную решетку устанавливают на крыше тук-тука). Запихнув вещи частично на сиденье, а частично под ноги, мы едва втиснулись в тесное кресло. Моя нога свисает из кабины: я прижимаю рюкзак, лежащий на полу, чтоб тот не выпал при тряске. Влад распорядился ехать прямо по главной трассе до гостевого дома, который мы успели заметить при въезде в село с правой стороны дороги. Трехэтажный дом окружает забор. За забором трудятся две женщины на клумбе: ухаживают за цветами. Дом выделяется какой-то помпезной роскошью, начиная от цвета, в который выкрашены его стены – розовый, и заканчивая фигурками зверюшек у дома, на американский манер. У входных ворот на территорию этого «отеля» висит вывеска с его названием (думаю, это сразу подымает цену за номер на тридцать процентов) и еще одна вывеска поменьше – «Rooms available».
– Не нравится мне это, – заметил я. – Цена будет «особенной».
– Сейчас проверим. Интересно же! – молвил Влад.
Тук-тук остановился. Влад и водитель вышли, а я остался у машины с вещами. Влад ходил недолго. Я слышал, как он разговаривает с каким-то мужчиной во дворе «отеля». Нет, это не совсем разговор… Это похоже на беседу с человеком, который безумен, но не знает об этом, не догадывается. А его собеседник пытается рассказать ему, что за этим забором тоже люди есть, которые питаются карри с рисом, а не фуагрой да марципанами, и запивают все это дешевым какао-напитком, а не бокалом бургундского. Владу что-то объясняют про высокий уровень сервиса, интернет и спутниковое телевидение, и все за какие-то… сорок долларов в сутки. Но Влад с безумцами переговоров не ведет. Ведь люди за забором, на этом «островке счастья», живут в каком-то придуманном мире, созданном для пришельцев из «других миров». Тут, вне территории этого гостевого дома, тоже живут на сорок долларов, но тратят их за месяц…
Мы снова втиснулись в тук-тук. Это была разминка. Теперь «спустимся на землю» и пообщаемся с простым народом. Влад ввел нашего водителя в курс того, что бы мы хотели найти: простое жилье, без ТВ, без интернета, без сауны и джакузи; жилье простое, как для человека из соседнего села. Можно сарай, если есть электричество в нем. И, да, – должна быть площадка под антенны. Ибо делаем мы «некоммерческий», «социальный проект». Для людей, конечно! Для паттиполовцев! Парень просиял, и сказал, что знает, куда везти. – Ну так трогай, дорогой! Трогай!
 |
| Село Паттипола. Вид с холма (из района New Colany). Дорога, по которой мы приехали в село, лежит за последней линией домов. Остановка – у многоэтажного здания (фото с телефона) |
– Мы ищем не столько жилье, сколько место под наш «социальный проект», связанный с коммуникациями, – пояснил Влад. – Поэтому в первую очередь, нужна площадка возле дома для установки нескольких антенн….
Парень задумался. Его дом находится возле основной (магистральной) дороги. Вдоль дороги тянется множество проводов, беспорядочно развешанных на столбиках. С тыльной стороны дома есть огород… Выслушав пояснения Влада, он предложил пройти за дом. Мы оставили большие рюкзаки в доме и последовали за ним. Сразу за домом стоит какой-то недострой: стены да крыша в виде бетонного перекрытия. На эту крышу ведет бетонная лестница. Все трое, мы взобрались на эту крышу. Здесь хорошо видна придомовая территория, и ближайшие окрестности тоже неплохо просматриваются. То, что мы увидели, не вдохновило: за постройкой засажен огород; слева, метрах в двадцати, находится трансформаторная будка (электроподстанция), к которой пучком сходятся провода с двух улиц. Трансформатор издает монотонное гудение.
– Эта штука будет однозначно мешать приему, – указывает Влад на трансформатор. – Близко отсюда!
– Согласен! К тому же, огород у самой стены. Придется по пахоте ходить… И от дороги дом близко, а там тоже проводов много.
– Да. Тогда надо продолжить поиски. Может, вещи пока оставим в этом доме?
– Хорошая мысль!
– Налегке лучше искать. В доме с вещами ничего не случится, а хозяину скажем, что мы хочем посмотреть еще варианты, но, возможно, остановимся и у него.
– Маленький рюкзак я все же возьму с собой: деньги и документы там.
– Пожалуй, и я тоже.
 |
| Фото: Google Maps |
Водитель уселся за штурвал своего «дырчика», и мы продолжили путь по основной дороге. Проехав метров сорок, свернули влево на проселочную дорогу. Сделав несколько разворотов, очень скоро мы остановились у сельской хаты. Кругом буяет сочная трава. На ее фоне безобразным коричневым оттенком выделяются свежевспаханные участки земли. Возле такого участка мы и остановились. Дорожка, по которой мы въехали, ведет к крыльцу сельской хаты. Слева от нас – огород и сарай. Вся семья трудится на огороде. Кажется, сажают картошку.
Небо заволокло темное облако, и заморосил дождь. Не ливень, слава богу. У нас еще продолжаются поиски, некогда прятаться. Все трое, мы вышли из тук-тука и направились к людям по узкой тропинке, вытоптанной по периметру участка. Нас заметили и побросали мотыги. Влад начал переговоры. Люди – простые крестьяне – не понимают по-английски. Поэтому водитель стал участвовать в разговоре. Это ой как скверно! Падкие на деньги, «помощники» могут брать комиссию за свои «услуги». «Комиссия» сразу закладывается в цену и называется, как предложение от хозяев. На самом же деле… На самом деле, мы оба это понимаем. Надо избавиться от водителя и вести переговоры самостоятельно. Да вот беда, не уходит водитель, хоть Влад и говорит ему отстраниться. Этот сукин сын хочет денег!
Сарай, который стоит у вспаханного участка, – с электричеством. Возле сарая, как на зло, нет ничего, что можно приспособить под мачту – ни дерева, ни столба, ни стены высокой. Просто сарай у края огорода, и к нему на «гусак» протянуты два провода.. Но это не самая большая проблема. Есть возле сарая участок, свободный от деревьев, кустов и даже травы. Это не проблема, что его засаживают или засевают. Не проблема даже то, что придется «убить» обувь, передвигаясь по свежей пахоте в сухую погоду или, что значительно хуже, в дождь… А проблема в том, что с подачи нашего «путеводителя» цена с 7000 рупий вдруг зашкалила до 12000 за семь-восемь дней. Пояснили это тем, что Влада не так поняли (спасибо, земляк разъяснил!). И что, мол, они должны заложить «компенсацию» за «потери» на огороде из-за установки антенн. Да и цена, мол, обычная для их краев… Ага!!! Конечно – обычная!!! Влад злится, что водитель мешает. Дела не пойдут, пока с нами будет этот тип.
Начался дождик. Ни с чем мы вернулись в машину.
– Они подняли цену только под влиянием этого водилы.
– Понимаю.
– Надо избавиться от него и искать самостоятельно! – Влад смахивает капли дождя с лица. – Увидишь, сейчас он еще заломит цену за тук-тук!
– Могу представить! Хотя мы и километра не поездили…
– Здесь не вижу смысла сильно упорствовать, – продолжает рассуждать Вова. – Сарай. Удобства снаружи. Кажется, там и кровати нет. Огород – не лучшее место для установки антенн.
– Согласен полностью. Когда мы были на крыше недостроя, я видел дома на холме. Холм – тот, что с противоположной стороны села находится. И к нему ведет бетонная дорожка. Пойдем на холм!
– Да, сейчас пойдем. С водителем только разберемся…
Как только вернулся водитель, Влад сказал возвращаться в исходную точку.
– А здесь вам не понравилось? – поинтересовался было парень, усевшись за баранку.
И тут Влада прорвало. Он откровенно сказал шоферу, какой тот гад, что потерял он страх перед богом и что сует он нос не в свое дело. Возвращай нас, где взял!
Через минутку мы снова вышли на обочину дороги, откуда начались поиски. Таксист попытался впарить свою цену за «услуги», но натолкнулся на холодное непонимание «местных тарифов». Влад заплатил, исходя из своих расчетов и опыта. Раза в два меньше. И это плата не столько за дорогу, сколько за время. Неэффективно потраченное время. Таксист спорить не стал. Жулики долго не спорят.
Вещи из дома забирать мы не стали. Ничего с ними не случится. Да и нет ничего ценного в больших рюкзаках. А без них – и искать легче. Мы стоим возле магазинчиков. Два или три ларька расположены рядом и торгуют похожими товарами. На фото выше видно многоэтажный дом. Единственный в селе (не считая «отеля»). Вот там и расположены магазины. Там, недалеко от них, стоим и мы. Сразу за этим домом, перпендикулярно трассе, идет неширокая бетонная дорога через село на холм. Нам надо туда, на этот холм. Он возвышается на тридцать – сорок метров над огородами местных жителей. С высоты точки обозрения на бетонной крыше недостроя были видны несколько домов на холме, простых крестьянских жилищ. Попытаем удачу?!
Мы прошли за магазин и направились в сторону холма. До него метров пятьсот. Последний участок дороги к холму, около ста метров, резко задирается, следуя вверх по склону. Последние десятки метров пути, до того, как бетонная дорога выходит на тропинку, опоясывающую холм, словно ожерелье, даются с трудом: дорога идет под уклоном сорок градусов. Когда кажется, что уже совсем выдохся, и силы почти оставили тебя, подъем заканчивается, и мы сворачиваем влево на тропу, идущую горизонтально по склону. Дыхание начинает медленно восстанавливаться, на лице проступает пот. Тяжесть подъема с лихвой компенсирует прекрасный вид на село в долине и на величественные горы, вздымающиеся в небо вершинами с нехожеными склонами, покрытыми эвкалиптовым лесом. Этот лес, джунгли, стоит здесь испокон веков. Спасло его то, что климат на этой высоте непригоден для возделывания чайного куста. Теперь же земля эта еще и под защитой заповедника – Hakgala Botanic Garden.
Тропа огибает холм. До вершины его еще метров двадцать в высоту. Но на вершине домов нет. Выше по склону расположена водонапорная станция. Когда, пройдя метров двадцать, мы повернули вправо, нашему взору предстал небольшой сарай, сделанный из рифленой жести. Белый металл поблескивает на солнце. На входных дверях сарая висит навесной замок. Вот возможный кандидат на временное жилье! К сараю подходят провода со столба, установленного в нескольких метрах от него. За сараем есть небольшая горизонтальная площадка, но уже в десятке метров от него идет резкий спуск к чьему-то дому. У дома кто-то есть, но дом не привлекает нашего внимания – он находится метров на пятнадцать ниже сарая, в узкой лощине. Судя по рельефу местности, там может протекать ручей, но его не видно из-за буйной растительности… Мы следуем дальше по тропе, и еще через пару десятков метров дорожка приводит нас к дому. Увидев двух людей, из ветвей огромного дерева, стоящего у дома, шарахаются прочь в заросли низины две или три обезьяны.
Вот этот дом – то, что надо радиолюбителю: уединен, имеет участок с мелким кустарником прямо у дома; за домом, на склоне, – огород – идеальное место для установки антенн. Это восточный склон. Отсюда открывается впечатляющий обзор на многие километры на Восток. Нам надо это жилище!
В доме кто-то есть. Мы еще не подошли вплотную к дверям, чтобы рассмотреться, но уже на подходе слышен звук… кувалды. Внутри что-то происходит. Мы поскидывали рюкзаки недалеко от дверей, на траву, и Влад шагнул первым в открытую настежь дверь. Я последовал за ним. Первое, что бросилось в глаза… этого не должно было быть! Только не в этом «идеальном доме»! В прихожую стянута всякая мебель: столики, табуретки, телевизор… Все это покрыто густым слоем пыли. Из стены торчат оголенные провода. На полу насыпана крошка из битого кирпича. Да вот и причина: двое мужчин ломают кирпичную перегородку между холлом и следующей за ним комнатой. Сейчас и ломают, орудуя огромными молотками. Один стоит на табурете, а другой помогает. Оба одеты в серые от пыли рубашки и такого же цвета брюки. Работа в разгаре.
От увиденного мысли спутались: не такое ожидали мы встретить. Мужчины, заметив нас, прекратили работать и застыли с молотками в руках, уставившись на незнакомцев. Мы поздоровались. Влад начал разговор, объявив ошалевшим мужикам с молотками, что мы ищем комнату.
– Room! We need a room! – резюмировал он после недолгого пояснения того, кто мы такие.
Один из мужчин махнул рукой, указывая, как мне показалось, в сторону «отеля» на въезде в село.
– Rooms, – повторил он снова, словно мы разговариваем не с ним, а с пернатым из мультика «Рио», выучившим только что интересное слово.
– Нет, нам нужна комната здесь, в этом доме! – уточнил Влад, указав пальцем в пол.
«Терминаторы» переглянулись и ничего не ответили.
– Мне кажется, что они просто не понимают английского, – поделился я своими подозрениями.
Влад повторяет попытку объясниться в более простых выражениях, помогая себе жестами. Пока он это делает, я окинул взглядом обстановку в доме. Кроме холла, заставленного хламом, перенесенным сюда из другого места, в доме есть еще две комнаты. Одна из комнат – за стенкой, которую сейчас ломают. В комнате осталась только кушетка без матраца. Общего освещения я не увидел. Есть еще одна комната, жилая. Из нее, из-за занавески, с любопытством на нас смотрит молодая женщина. Комната, похоже, занята…. Влад закончил вторую попытку. Все, что мы услышали, было: «Нет комнаты здесь!» И все.
– Мы заплатим хорошие деньги! – Влад не оставляет надежду уговорить. – Одна комната с электричеством. И все!
Двое с молотками заулыбались и переглянулись.
– Нет электричества… – выдавил один из них, что стоит на табуретке, и повел рукой в сторону темной комнаты за перегородкой.
Это не совсем так. На полу лежит дрель с огромным сверлом. Инструмент включен в переноску, а провод тянется из другой комнаты.
– Вова, с этой комнатой предельно ясно. Кажется, там и света нет…
– Есть еще одна комната…
– Но там живут!
– Ничего, за деньги могут пожить и у родственников пару дней… У тебя есть блокнот?
– Есть. Зачем тебе?
– Напишу сумму, которую предложим за комнату. Может, подействует.
Я достал блокнот из рюкзака. Влад наскоро нарисовал домик, написал рядом с ним слово «Room» и начертал четыре цифры крупным почерком. «7000 rp»
– Как считаешь, достаточно? За десять дней.
Семь тысяч рупий – это почти пятьдесят долларов. Для этого района Шри-Ланки, пожалуй, нормально. Я кивнул одобрительно. Влад пошел с блокнотом в дом, откуда возобновились глухие удары кувалды по кирпичному перекрытию.
Влад снова поясняет, показывая написанную на листке в блокноте цифру и настаивая на комнате. Ему не перечат, не торгуются по цене, вообще ничего не делают. Один из мужчин иногда повторяет застрявшую в горле фразу: «No room!» И все. Словарный запас кончился. Деньги не прельстили. Не сработало! Влад закрыл блокнот. Мы вышли во двор.
– Странные люди, – удивляется мой товарищ. – Деньги им предлагаю, а они отказываются! Где они заработают их столь легко?!
– Может идти из дома некуда?
– Да легко бы у родственников перекантовались! Тут половина села чьи-нибудь родственники!
С некоторой долей растерянности и смятения мы оставили дом, стук молота за спиной сопровождается звуком «водопада» кирпичных осколков. Этот дом казался хорошим вариантом, и вычеркивать его не хотелось. Мы подошли к своим рюкзакам, готовясь продолжить поиски. Тропа заканчивается на доме, который мы только что посетили. Вперед дороги нет, так что мы двинулись, было, в обратном направлении, но тут случилось то, что грозило произойти весь день. Начался тропический ливень. На пыльную земляную дорогу полетели крупные капли дождя. Ливень резко набрал силу, и мы побежали…
Впереди, – бежать еще каких-то двадцать пять метров, – у тропы стоит жестяной сарай. Он был закрыт, когда мы прошли мимо двадцать минут назад. Замок по-прежнему висит на двери. Мы кинулись к сараю в надежде укрыться от начавшегося ливня под кромкой выступающего шифера. Уже мокрые, оба прильнули к стене сарая, к ней же притиснув и рюкзаки. Не спасет: тропический ливень – не дождь, льет настолько интенсивно, что намокнуть можно даже от брызг разбивающихся капель. К тому же, поднялся ветер, и очень скоро начнут стекать ручьи дождевой воды с высокого холма. Сарай находится на его склоне. Больше бежать некуда. Нет ни деревьев, ни домов поблизости, не считая той хибары, что стоит в лощине между холмами. Там определенно кто-то есть, потому что дверь в дом открыта. С нашего жалкого укрытия прекрасно виден двор этого дома. Вдруг в проеме двери этого дома показалась женщина. Она заметила нас и помахала рукой, что-то крича. Невозможно ее не заметить. Влад и я уставились вниз, откуда доносится крик.
– Похоже, нас приглашают спуститься в дом, – говорит Влад.
Я тоже об этом подумал.
– Очень кстати!
Мы схватили вещи и бросились к дому в лощине. От сарая к хибаре ведет крутая тропинка. Когда земля размокает, спуск по ней становится опасным. По ней уже начинают сбегать ручейки грязной воды, еще не успевшие слиться в большой поток. Спуск по тропинке занял пятнадцать-двадцать секунд, но этого достаточно, чтобы полностью промокнуть. С наклонной тропинки один за другим мы прыгаем на небольшую площадку у дома. Земля еще не размокла до состояния теста, но это только вопрос времени. Женщина стоит в дверях дома, жестами приглашая в жилище. Я здороваюсь «Hello!» с хозяйкой у порога и быстро проникаю в помещение, окутанное полумраком, следуя за Владом. Понадобилось несколько секунд, чтобы глаза привыкли к тусклому освещению. В помещении низкие потолки, и, с непривычки, кажется тесно.
Хозяйка дома – женщина около пятидесяти лет. Может чуть больше: трудно определить возраст по смуглой и обветренной коже лица. Очень скоро я понял, что по-английски женщина не говорит. Кроме нее, в доме есть еще мальчик лет шести. Женщина объясняется с нами жестами. Она что-то говорит на сингальском, но смысл никак не понять. Незнакомка показывает, чтоб мы прошли вглубь прихожей, к дивану. Нет, не прихожая это. Это комната, жилая, на полдома. Рюкзаки мы поставили у стены и сами сели на диван.
Понемногу глаза привыкают к полумраку, и начинают прорисовываться детали интерьера. Кроме дивана есть еще две узкие кровати. В торце комнатки стоит небольшой и старенький телевизор. Посреди комнаты есть проход в другую комнату. Что там, мне не видно – темно. У входной двери стоит большой стол, заваленный кухонной утварью и прочими мелкими вещами, сливающимися в серую массу, занимающую почти все пространство стола. Пол земляной, а высота потолка такова, – головой я его почти цепляю,– что возникает ощущение нахождения под прессом.
Хозяйка суетится – она собирается заварить чай или кофе. Я не увидел, когда она успела вскипятить воду, но на клочке стола уже появился поднос с чашками. Малыша, который сидел на кровати, когда мы пришли, хозяйка позвала, и теперь мальчугану налили чай. И не просто чай, а чай с плюшкой. Малыш грызет ее, и все время косится на незнакомцев на диване, занесенных непогодой в его жилище. Дядек, которые и разговаривать-то не умеют. Сидят и молчат, как два мокрых воробья на закате дня.
Семья живет бедно. Я уже видел такое: кровать или две, стол, минимальный набор посуды, пластиковые дешевые стулья, телевизор, тусклый свет через маленькие окна. Стены оклеены плакатами (с последних выборов) и постерами актеров, или вырезками из газет. Не хватает еще кострища на земляном полу для завершенности картины. Так выглядит бедность. Нужда. Безысходность. Но вот что удивительно – все это не делает людей, живущих в таком мире, безучастными к другому человеку. Это даже не означает, что люди, живущие в бедности, несчастны. Даже напротив – они больше улыбаются, чем пришельцы из других «миров», и излучают доброту, они живут простой жизнью, и в этой простоте счастье найти тоже несложно. Я к этой теме еще вернусь по ходу повествования, а пока вернемся снова в дом сингальских крестьян, что расположен в лощине на холме, в селении Паттипола Центральной провинции Цейлона…
Хозяйка разлила кипяток по чашкам, поставила две на поднос и поднесла поднос к нам. Что-то сказала на неведомом языке – угощайтесь, мол! Мы поблагодарили ее и взяли по чашке. Это кофе. Очень сладкий, но все же… Пьем и слушаем шум ливня. Воздух наполнился влагой. Ливень усилился, шум воды сливается с рокотом стекающих по холму потоков, устремившихся в долину и к ручью на дне лощины.
Хозяйка что-то сказала малышу, дав ему в маленькие ручки блюдце с печеньем. Кроха робко сделал несколько шагов босыми ножками по направлению к нам, не отрывая глаз от незнакомцев. Он подошел и протянул блюдце с печеньками: берите! Мы взяли по печеньке. Блюдце с угощением он поставил на поднос рядом с нами. Отошел.
– У тебя еще осталось то печенье, что мы ели в Коломбо? – спросил Влад.
– Да, должно еще остаться в рюкзаке!
Я отставил кофе и полез в рюкзак. Печенье я взял из дому на случай… когда есть уже хочется, но пока не предвидится. Чуть меньше полпачки осталось. Я подошел к малышу и дал ему все, что осталось – ешь! Тот посмотрел на печенье, потом на свою бабушку. Та одобрительно кивнула и что-то сказала. Подношение было принято. И через несколько минут съедено.
Пока мы пили кофе, в дом вбежал мужчина. Абсолютно мокрый. Женщина протянула ему полотенце вытереться. Мужчина подходит в мужья хозяйке по возрасту. Я сделал вывод, что это так и есть. Муж. Мы поздоровались, но не более того.
– Он тоже не говорит по-английски? – шепчу я Владу.
– Скорее всего, да. Не забывай, где мы находимся.
– Трудно будет о чем-либо договариваться без понимания языка.
– Надо попытаться! Рисовать будем!
– Что?! Рисовать?!
Мы как раз уже допили кофе, а ливень еще не прекращается. Небеса словно прорвало.
Время есть, и можно попробовать навести мосты, так сказать. Попробовать поговорить. Про сарай на склоне, например. Дом в низине нас не интересует.
Влад встал с дивана и отнес пустую чашку к столу. Еще раз поблагодарил за кофе, и хозяева ответили добродушным бурчанием на своем языке. Влад начал… Только упрощенный вариант английского языка! Достаточно оказалось нескольких предложений, чтобы понять, что даже такая тактика не подходит.
– Инглиш… но! – сказал мужчина. – Инглиш – но-о-о! – повторил он, прочертив рукой незримую черту в воздухе перед собой.
– Хреново! – отозвался я с дивана.
Влад перешел к ключевым словам: сарай, холм, комната, семь дней, спать, жить, платить хорошие деньги. Что в понимании этих крестьян означает «хорошие деньги» я с трудом представляю. Деньги, на которые можно корову купить или сына женить??? Что делать с хорошими деньгами на вершине острова Цейлон?
Ключевые слова сопровождаются характерными жестами. Со стороны это выглядит так, словно кто-то играет в игру «Угадай слово». Двое взрослых смотрят на Владимира и пытаются понять иноземца. Слова сарай и холм сопровождаются указаниями в сторону вожделенного объекта на склоне. Влад вышел на крыльцо и махнул туда, откуда мы пришли. Крестьяне поняли.
– Кто хозяин? – вопрошает Влад.
Спустя время, применяя различные комбинации слов и смекалку, выяснилось, что хозяева сарая перед нами. Очень хорошо!
– Можно ли поселиться там?
Влад связывает жестами жестяной сарай и нас, изображая спящего, и снова показывая на сарай. На пальцах он показывает семь, а потом десять. Это дни в сарае. Мы еще не знаем точно, сколько будем здесь, это будет зависеть от обстоятельств. Наконец, хозяева закивали – поняли. Теперь про деньги. Семь тысяч рупий. В блокноте у меня уже написана эта сумма, мы недавно предлагали ее соседям из крайнего дома. Я открыл нужную страницу блокнота и протянул его Владу. Влад указал на цифру пальцем и повторил: «Семь тысяч!». Потом: «Десять дней!» – взмахнув двумя руками и показав пальцы. А потом снова на сарай. Снова: блокнот, пальцы, сарай! О'key?
Его поняли, как мне показалось. Мужчина заулыбался и живо закивал головой. Согласен, надо понимать. Фу-у-х!!!
Еще минут сорок, и ливень начал стихать. Шум дождя, заполнивший пространство, начал отступать. Уже различимы звуки отдельных капель, барабанящих о металлический шифер. Воздух пропитан влагой, и мокрая одежда сохнет плохо. Стало прохладно. Когда ливень закончился, но с неба все еще прилетали запоздавшие капельки, все вышли из укрытия. Пора осмотреть жилье на склоне!
Хозяин хибары взял ключи, и мы все начали взбираться вверх по холму.
У сарая две входные двери, но ни одну из них не назвать парадным входом. Единственный смысл в них, что стало понятно мне со временем, это создавать сквозняк в «жестяной банке», которая довольно быстро нагревается на солнце. Сегодня же солнца, по-видимому, уже не будет: хотя ливень закончился, небо покрыла непроницаемая пелена серых туч.
Пожилой ланкиец отомкнул навесной замок и отворил деревянную дверь. Хотя сарай и сделан из листов рифленой жести, обе двери в нем деревянные. Над дверью, которую только что отомкнули, зияет черная дыра аж до самого потолка: то ли жести не хватило, то ли таков был замысел создателя: сделать так, чтоб ничто не препятствовало воздуху проникать в жилище и бодрить его обитателей ночной прохладой.
То, что я назвал было прихожей, является кухней. Нет… это и не кухня. Это место, где готовят пищу. Площадь полтора на два метра, не более. Почти напротив двери находится стол. Стол деревянный. Четыре деревянных столбика вкопаны в землю и сбиты досками сверху, они образуют столешницу. Между досками – щели. Доски такие могут применяться для изготовления коробов, и не удивлюсь, если где-то увижу на них метки партии товара или другие идентификаторы пересылки. На этом столе невозможно готовить без подкладной дощечки, потому что все будет проваливаться сквозь щели на пол. Да и доска не обработана, грубого теса. Ага, а вот и дощечка разделочная. Я воспользовался ею в последующие дни. Это фанера, по краям которой набиты две планки. Кто придумал такую фигню?! Когда режешь что-нибудь на ней, она прогибается. Цвет этой разделочной доски земельно-серый, но ничего подходящего более нет.
Слева от двери, у стены, расположено кострище. В этом месте сделан небольшой подъем поверхности пола, а в этом выступе имеется незначительное углубление с остатками пепла и кусками непрогоревшей древесины. Над кострищем набита горизонтальная планка, за которую можно подвесить чайник. Видимо, ввиду такого расположения кострища и сделан проем над дверью: чтобы дым вытягивать. Возле стола на гвоздиках или непосредственно на «столешнице» находится незатейливая кухонная утварь: нож, топорик, несколько тарелок и столовых приборов. На полу в углу лежит небольшая кучка дров.
Сделав несколько шагов от двери вслед за хозяином, мы попадаем в следующую «комнату». В этой «комнате»… ничего нет. Это средина сарая. В середине стены этого «отделения» есть дверь с выходом на дорожку, идущую мимо сарая перпендикулярно склону холма в сторону села. Здесь, в центральной секции сарая, находятся выключатели и электрический счетчик. Ланкиец щелкает кнопкой на выключателе, и помещение озаряется светом. Ну не так чтоб очень уж озаряется, но освещение достаточное, чтоб глаз не выколоть. Я заметил розетку, смонтированную под счетчиком. И это единственная розетка в сарае, но нам много и не надо.
Мы прошли в последнюю комнату. Ух ты, да тут и кровать имеется! Кровать стоит поперек сарая. На ней комком лежат какие-то одеяла вперемешку с простынями. Какие-то подушки с неопределенного цвета постельным бельем. «Но белье определенно есть», – отметил я про себя. Кровать неизвестной конструкции: она так укрыта какими-то подстилками, одеялами, комкаными простынями, что абсолютно не видно ее самой. Кровать одна, но широкая. А вот стульев вообще нет. Справа от входа в эту комнату, у стены напротив кровати, сделан стол. Такой же по типу, как в «пищевом блоке». Отличие состоит только в том, что обит он сверху плотной клеенкой, а под столешницей сделаны полки. Стены в «спальне» обиты тряпками и клеенкой. Очевидно, чтобы лучше сохранять тепло ночью. На гвоздиках, вбитых в деревянные перекрытия возле стола, висит чья-то одежда. В комнате царит бардак. Но хозяйка уже пришла с веником и начала подметать земляной пол, затем сгребла постельное белье, чуток прибрала на столе.
Что ж, электричество есть, стол есть и кровать есть. Нам подходит! Об этом мы и заявили хозяевам. Берем! Стулья дайте только!
Стулья принесли. Какие были – пластиковые. Такие в летних кафе любят ставить. Все бы ничего, да под нашим весом относительно острые ножки стула начали рыхлить землю пола. К концу дня сидеть уже было невозможно: стул кренило в сторону выдолбленной ямки. Я нашел пару кусков жести, и мы подложили листы под ножки. Проблему почти решили. Но это впоследствии, на следующий день. Сейчас же мы озаботились вопросом установки антенн. Обычно вопрос сводится к выбору «мачты» – точки подвеса антенн. Возле сарая стоит столб, но по нему растянуты электрические провода, и этот вариант не подходит. Деревянных планок поблизости также не оказалось. Есть только деревцо в пределах десяти метров от сарая. Оно еще молодое, но в качестве мачты может сгодиться, тем более за ним начинается резкий спуск в лощину. Определенно – это наш единственный вариант для быстрой установки. До заката не столь много времени. Сейчас четвертый час дня. За дело!
— — —
Грязные игры
 |
«На жердочке»: подготовка позиции под установку антенн
|
Kalum Tusara Sampath – Калум Тхусара Сампат.
Есть несколько способов закрепления веревки на дереве. Можно попробовать перекинуть через ветку на нужной высоте. А можно залезть и подвязать. Деревцо возле сарая не идеально для мачты. Имеет оно много веток, растущих во все стороны на высоте сравнительно небольшой. В идеале – срубить их надо. Для этого лезть нужно по стволу до высоты около шести метров. Если веревку забрасывать с земли с помощью груза, то есть большой риск запутаться в ветвях, ведь – будем реалистами – забросить с первого раза не получится. Грузик нужен строго определенного веса, да и веревка толщиной не более 2 – 2,5 мм. Нет ничего похожего.
Влад начал интересоваться, а способен ли этот паренек, этот Калум, залезть на деревцо и перекинуть веревочку через рогатинку. И лезть-то каких-то шесть-семь метров! Все это он пытается объяснить присутствующим. Знаками, жестами, словами простыми, проделывая манипуляции с бечевкой, словно он уже на дереве и перебрасывает веревку через ветви. Вот только не ветви это, а натянутая бельевая веревка рядом с сараем. А дерево он для наглядности нарисовал на сырой земле. Влада долго не могут понять. Основное недопонимание: почему надо лезть, а не забрасывать с земли? Долго и терпеливо Влад объясняет. Порой и я подключаюсь с демонстрацией. Наконец, Калум, закивал головой в согласии. Полезет! Забросит!
 |
| Наше временное жилище – этот жестяной «ящик» на склоне холма. Село Паттипола (район New Colany). Фото с телефона. |
– Стой! Стой!! – закричал Влад. – Что ты делаешь?!
– Кидать! – сказал Калум.
– Что за тупизна!!! – сказал мне Влад по-русски. – Ему тут полчаса рассказывали, что лезть надо. «Понял? – Понял!» А он ничего не понял!!!
– По-моему, он не отличается остротой ума. Не будь так строг, давай объяснять еще.
Мы принялись еще объяснять. Я подошел к дереву и изобразил взбирающегося по стволу человека. Ну что, понятно теперь?
Калум посмотрел на ствол, словно только сейчас его заметил. Влад указал еще раз на крестовину, через которую надо перекинуть веревку.
– Туда надо лезть и перекинуть вот эту веревочку. Got it? Дошло?
Парень улыбнулся в ответ, но с какой-то искоркой безумства в глазах. Из того, что он пытается сказать, следует, что высота большая. Он не может.
– Ну попробуй! Может получится! Пониже?! Хотя бы вон те ветки сруби!
Влад показал на ветви на высоте трех-четырех метров.
Калум что-то говорит родителям. Небольшое совещание.
– Они буддисты. Думаю, что не хотят рубать ветви. Для них дерево – это не совсем дерево…
Совещание, вскоре, закончилось, и молодой ланкиец принес из дома тесак с загнутым лезвием. Удобно для рубки. Чем-то напоминает серп, только лезвие шире. Еще он взял бечевку, подошел к дереву и обхватил ствол руками. Подъем начался…
 |
| Дерево возле сарая готовят для установки антенн. Влад поясняет, какие ветки рубить. За происходящим наблюдают мать Калума, малыш из хибары и еще неизвестный нам мужик, предположительно, кто-то из соседей. |
На траву полетели свежесрубленные ветки: одна, вторая, третья…
– А выше сможешь? – кричит Влад.
Но нет, выше нет ходу. Влад дает команду, перекинуть бечёвку через ближайшую рогатину. Когда это сделано, Калум начинает спускаться. Его мать подобрала срубленные ветви и тут же принялась их ломать: пригодится для домашнего очага!
– Надо бы парня отблагодарить материально, – говорю я Владу.
– Да, сейчас отблагодарим… Есть мелкие купюры?
– Рупий сто дать?
– Да, думаю нормально!
 |
| «Иблис и его ученик» Чего стоит выражение лица незнакомца!.. А узор из черепов на курточке мальчугана! В этот момент уже срубили несколько ветвей, а Влад просит еще одну. Позже, однако, оказалось, что мальчик очень даже контактный и веселый. |
Дальше – работа за нами. Солнце так и не выглянуло, но хотя бы дождя нет. Влага стоит в воздухе, трава мокрая, земля сырая. Придется немного попачкаться, судя по всему. Влад вытащил из сарая две сумки – с антеннами и с веревками. Мы принялись за привычное дело. Как обычно бывает на новом месте, процесс начинается под любопытные взгляды сторонних наблюдателей и робкие вопросы – что же мы собираемся делать? Это спрашивает незнакомец, стоящий у сарая. Рядом с ним стоит отец семейства – владелец сарая. Надо ответить, чтобы рассеять догадки и подозрения. Влад вынес на свет лицензию – красную книжицу, похожую на паспорт. В книжице английские надписи дублированы на сингальском. Книжица похожа на паспорт, на официальный документ. Я почему-то уверен, что у местных крестьян и такого нет. Поэтому подобная «ксива», должно быть, выглядит довольно внушительно в их глазах.
Влад делает краткие пояснения, потому что на развернутый рассказ нет времени, да и не поймут его местные. Не владеют здесь английским уверенно, даром, что англичане колонизировали Цейлон, приобщили местное население к возделыванию кофе, а затем и чая… Английский – язык колонизаторов и плантаторов. А здесь – обособленная община земледельцев, трудяг. Англичан уж нет давно на острове, а местные приобщиться к языкам так и не успели. Да и не выращивали здесь, в Паттипола, чай. Высоко, и климат не подходит.
Влад рассказывает еще про нашу миссию общедоступными понятиями (в пояснениях мелькают слова «коммуникации», «социальная программа», «научный проект», «промоушн», «туризм» и «связь с миром» – все выглядит доступным для понимания, пусть и не совсем точно по сути) и одновременно антенну распаковывает.
Вдруг задают вопрос… Старик спросил… Нет, это не вопрос, а набор слов, но звучат они как вопрос. Мы оба это поняли, когда прозвучало слово «полиция».
– Э-э-э… А-а-а… Кхе-кхе… – Старик прочистил горло. – Полúс… Ноу? – промычал старик, указывая пальцем сначала на нас, а потом куда-то в сторону холма.
– Что «полúс»? – переспросил Влад, оторвавшись от раскручивания полотна антенны.
Старик замялся, подбирая слова.
– Полис… тейк ми… ю… арест! (Police… take me… you… arrest!)
При этом пожилой ланкиец схватил себя за грудки натруженными руками со вздувшимися венами, словно именно так стражи порядка и вступают время от времени в контакт с местным населением, а потом провел ребром ладони поперек шеи. За этим спектаклем наблюдают жена, продолжая ломать ветки на хворост, Калум и визитер – незнакомец с лицом Иблиса.
– … Ноу? – закончил старик свои потуги в составлении вопроса на животрепещущую тему.
Вот это «ноу» прозвучало громче всех предшествовавших слов, в которое старик вложил всю надежду и переживания. Все это означает, не грозят ли ему неприятности с полицией?
– Ноу!!! – ответил Влад коротко, что не подразумевало неверного толкования. – Полис – ноу! – «уточнил» он.
Ланкиец кивнул в знак того, что ответ понятен. Еще какое-то время он продолжал стоять и наблюдать за нами. Мне ответ показался уж больно лаконичным, но вдаваться в какие-то пояснения не имеет никакого смысла. Много слов вызовет сомнения.
Я повесил фотоаппарат на гвоздь у входа в сарай. Время заняться установкой. Мы расправили полотно антенны сорокаметрового диапазона, и закрепили «горячий конец» за веревку, свешивающуюся с рогатины на высоте около шести – семи метров. Полотно растянули по земле. Затем принялись за следующую.
Снова начал накрапывать дождь. Уже не ливень. Мелкий. Это работе не мешает, вот только одежда становится влажной… И, вдруг я вспомнил про фотоаппарат. Он все еще на гвоздике у дверей, но капли дождя достали и до него. Я мысленно поругал себя за легкомысленность, протер камеру от влаги и отнес ее к прочим вещам во внутрь сарая.
Когда я вернулся, Калума уже не было среди наблюдателей.
– Сейчас придет с полицией! – сказал Влад, не отрываясь от работы.
– Почему ты так решил?!
– Ты не заметил, – говорит Влад, не прерываясь ни на секунду, – он немного постоял, посмотрел, а потом сказал, что ему надо ненадолго отойти…
– Ну?
– Зачем ему куда-то отходить?
– Понятия не имею…Но почему ты решил, что в полицию?
– Ты ж видел, как они переживают, что мы не поставили власти в известность!
– Ну тогда ждать осталось недолго. Скоро будет понятно, туда ли он пошел.
Мы разложили на небольшой площадке у сарая все антенны вплоть до 12-метрового диапазона. Под ногами густое переплетение полотен антенн и питающих кабелей. Время поднимать все на высоту!
Влад начал понемногу перебирать бечевку. Веревка впилась в проем между ветвями. Идет туго, поскольку канат режет кору молодого дерева. Лишь бы опускать не пришлось!
Во время этого важного процесса появился Калум. С первых слов его нам стала понятна причина его внезапного ухода. Калум пьян! От него несет дешевым алкоголем, а слова стали развязными и еще более непонятными.
– Не иначе, как сто рупий пропил! – говорю я Владу.
– Да… Неожиданно!
Не думал я, что невзирая на очевидную бедность этой семьи, пацан пойдет и просто напьется… А ведь мог же купить продуктов каких-нибудь, отдать деньги матери или распорядиться ими по иному… По прошествии многих дней у меня не исчезает ощущение, что эти сто рупий в благодарность за услугу послужили отправной точкой для дальнейших сумбурных событий того вечера. Не дай тогда мы денег Калуму, возможно, все развивалось бы иначе. Но ключик в замке провернулся, механизм щелкнул, и стопор слетел. Слабая защита!…
Алкоголь начал действовать. Злые демоны уже нашептывают дурные мысли, сначала едва уловимо, а затем все настойчивее, подпитывая темную сторону слабой личности. Он сам выпустил их, а что дурное и мерзкое, то легко проникает зеленой ящеркой через приоткрытые двери в храм души. Хорошо ему становится при этом, ибо тут же наполняет дьявол мир такими красками, которых нет в окружающих холмах, и в стенах родного жилища не сыскать. Слабеет человек и теряет достоинство, медленно, но верно. Потому что такова плата. Потому что именно так легко потерять душу бессмертную. Пропажи пока незаметно? Пока…
* * *
За нашим сараем начинается резкий спуск. Приходится спуститься к хозяйскому дому в низине, пройти вдоль стены дома, огибая огромную лужу. Обогнуть ее не получается, и я в сандалиях пошел прямо по воде, окрасившейся в рыжий цвет из-за растворенной в ней глины. За лужей идет участок сырой земли – фактически грязи. Что уж думать – вперед! А дальше свежая пахота огорода. Размер луча такой, что придется воткнуть шест на краю этого огорода. Быстрее! Еще каких-нибудь десять минут и станет совсем темно. Я полез через огород к его краю. Огород заканчивается обрывом в четыре-пять метров. Огороды на холмах устраивают каскадом. Осторожно я загоняю палку в мягкую землю и почти у земли привязываю оттяжку полотна антенны.
Спешу обратно: огород, подтопленный участок, гигантская лужа, тропинка на холм к сараю… Я грязный. Мы оба грязные и мокрые. На рифленую подошву моих сандалий налипли жирные комки рыжей земли. Грязь так просто не удалить. Потом займусь. Становится холодно и темно. Очень холодно! Кожа, из которой сделана обувь, промокла и дополнительно охлаждает. Руки холодные. Я не могу надеть свитер, пока мы на улице: то и дело начинает накрапывать, и эта единственная теплая вещь в моем рюкзаке станет сырой и малополезной. Наконец, мы переместились в сарай. Здесь не теплее, не может быть теплее. Проверяем настройку. Я поочередно переключаю антенны, а Влад измеряет КСВ. Кабеля антенн закреплены у ствола дерева, которое стоит на небольшом холме, поросшем травой и опутанном корневищами. Стараюсь не перецепиться и не поскользнуться. Трава мокрая, поэтому и ноги мокрые. Жутко холодно! Это полная неожиданность для нас обоих. Экватор с холодом никак не ассоциируется! У меня есть носки, но я не могу пока их надеть: обувь мокрая и грязная; к тому же, приходится ходить по мокрой траве. Одеть перед сном – это конечно! Не сейчас. Первая ночь в эфире бывает обычно бурной. А значит и сон будет неизвестно когда... Я смотрю на Влада. Он тоже в легкой рубашке. Тоже грязный. Влад не брал теплых вещей, как и я. Вообще никаких. Совсем!
Я сел на кровать. Есть хочется. Время перевалило за семь вечера, и уже неплохо бы перекусить чего-нибудь, желательно горячего. Я вышел из сарая на улицу. На дворе – абсолютно черная ночь. Плотная облачность не рассеялась. Ночь наполнена удивительными звуками: то ли насекомые стрекочут очень сильно, то ли пресноводные лягушки сообщают соседям о своем присутствии и желании спариваться. Это не цикады – не активны они ночами. Водоема поблизости нет, не считая маленького ручейка в лощине, подпитываемого дождями. Звуки доносятся отовсюду – со всех окружающих зарослей, с холма, поросшего травой, из-за стены нашего сарая. Необычно громко. Кроме звуков земноводных или насекомых (?), слышны крики обезьян. Где-то поблизости. Мне даже кажется, что стайка перебралась на огромное засохшее дерево, находящееся в лощине у ручья. Дерево-исполин усохло, но не падает, а рубить его опасно: падая, оно может сломать дом, находящийся в десятке метров от ствола.
Я посмотрел вниз, туда, где горят огни у входа в дом. Интересно, там уже ужинают? На открытом воздухе стоять зябко. Я снова вернулся в сарай и подпер дверь. Влад работает в эфире, а я не могу согреться. Чтоб чем-то себя занять, начал счищать ножом грязь, облепившую подошвы моих сандалий. Вдруг я услышал какие-то звуки с противоположной стороны сарая. Заскрипела распахнувшаяся дверь и громко ударилась о стенку. К нам проникли! Какого черта!..
 |
| Закат в Паттипола. Лучи неожиданно прорвались сквозь пелену облаков, но через одну-две минуты исчезли. Наступила кромешная мгла… Усохшее дерево на переднем плане находится на дне лощины. Если внимательно всмотреться, то на ветвях дерева можно заметить силуэты двух обезьян. Огни внизу снимка – это вход в жилище, где мы укрывались днем от ливня. |
Рядом с Калумом-пьяницей стоит еще один парень. Он тоже пьян, но не в такой степени. Глаза у него горят нездоровым огоньком. Он ровесник хозяйского сына. На некоторое время эта компания застыла в дверном проеме комнаты. Условной «комнаты» – ведь мы находимся в сарае, и тем более нет внутри этой коробки никаких дверных проемов: сарай поделен на три части двумя перегородками, сколоченными из тонких досок, да и только.
– По-моему нам хотят что-то сказать, – говорю я Владу.
– Говори с ними, – кратко бросает Влад, поскольку он в pile-up работает.
– Привет! – говорю я уже «гостям». – What's up?! (Как дела?!)
Молчание. Я попробовал другими словами. С Калумом вообще все плохо: днем он пытался говорить по-английски, что давалось ему с трудом, а вот сейчас я вообще ничего не понимаю. Наконец, заговорил его спутник. Он путается, но я начинаю что-то улавливать… Меня раздражает алкогольный перегар, который доносится все сильнее с каждым словом, и потому хочется побыстрее избавиться от этой компании. Но, что по сути? С Калумом стоит его кузен, насколько я понял. И вот этот парень, которого я вижу впервые, который зашел сюда без приглашения, – он говорит, что его не устраивает цена за жилье. За этот самый сарай! Что мы-де обманули стариков, а на самом деле жилье это стоит больше. Так что, «платите или освобождайте помещение»!
 |
| Родительский дом Калума (дом в лощине). Паттипола. |
– Мы договорились с твоими родителями, – говорю я Калуму, – написали и показали цифру – 7000 рупий. Они согласились! Какое еще может быть непонимание?!
Пока я добрался до сути, Влад несколько раз просил меня потише говорить. Разговор напряженный и, понятно, мешает работать в эфире даже в наушниках. Наконец, он (Влад) не выдержал, вынул наушники из ушей, и спросил, в чем дело, и что у нас делают «Эти»?! Поняв с моих слов, что происходит, Влад попросил сесть за pile-up вместо него.
– Сейчас я быстро разберусь! Уже напились?! Теперь денег мало? Знакомо! – Это он мне.
Я сел за трансивер, и начал обрабатывать pile-up. Зовущие станции идут негромко. И это тот случай, когда надо вслушиваться. И действительно, нездоровый разговор и присутствие посторонних сбивают с ритма. Вот так негладко начался мой первый сеанс в эфире из Шри-Ланки.
Между тем, разговор пошел резко. Плевать, что английский малодоступен «простым умам» («simple minds») ланкийской глубинки! Влад говорит с напором, уже не стараясь подобрать наипростейшие фразы.
…Двенадцать? Почему не пятнадцать? Не двадцать? …За этот сарай? С земляным полом, без воды, без тепла, без душа и без телевизора и интернета?! …Мы даже не знаем, сколько дней будем здесь. Мы называли максимум десять, но может быть восемь или семь или шесть дней… При этом мы все равно заплатим семь тысяч. Двенадцать тысяч говоришь? Хорошо. Тогда я разобью на десять дней – 1200 рупий в день. За шесть дней ты получишь те же 7000 рупий! Так зачем ты торгуешься?! Мы, скорее всего, не будем тут более недели. Семь тысяч – хорошее предложение. Иди и подумай, а если тебя это не устраивает… завтра мы заплатим тысячу и уйдем, и ведь ты потеряешь больше!!! Из-за своей жадности…– … и тупости! – добавил Влад по-русски.
– Реально, туповатые товарищи… А вообще, что пьяному можно объяснить! – вставляю я.
– Фактически, сделай выбор между тысячей – и это будет по-твоему – и семью тысячами без привязки к количеству дней – и это мое предложение! – подытожил Влад. – Иди и подумай!
Столь простая арифметика никак не хочет укладываться в головах сынов крестьянских. Хотели поднять тариф, а вышло как-то не так.
– Если вас это не устраивает, мы завтра уйдем. На этом разговор закончен! До завтра!
Пьяные ланкийцы, что-то обсуждая на сингальском, нехотя поплелись к выходу. Калум вдруг опомнился и снова сделал несколько шагов навстречу Владу.
– Мани… Гив мани! (Money… Give money!)
– Мани?! Мани будут завтра, если мы уедем завтра, – отрезал Влад. – А если останемся, то получишь семь тысяч, когда мы соберемся отсюда.
«Денег нет, но вы держитесь!» – это послание известного чиновника только что озвучил Влад своими словами. Но не столь ёмко и не столь безнадежно, оставив место для выбора.
– Кхе… кхе… – Калум снова замялся.
Нет, он не уйдет просто так! Мне стало противно до тошноты, но необходимо проявлять уважение и соблюдать дистанцию, даже если приходится делать усилие над собой.
– Кхе… кхе… Полúс… – снова начал крутить старую шарманку «раб Бахуса». – Полúс… ноу?
Калум при этом показал на стол с аппаратурой и компьютером и сложил на груди руки в виде «икса». Видимо, это должно означать конец всему, если не дай бог «Полúс… есс!»
Сейчас, когда я пишу эти строки, задумался над тем, а правильно ли я интерпретирую вопрос? Может надо так: «Police… know?» («Полиция… знает?»), а не «Police…no?» («Полиция… нет?»). В последнем случае можно широко интерпретировать вопрос, как попытку выяснить, не является ли наша затея незаконной, требующей вмешательства властей. Все путем или уже надо начать беспокоиться? А в первом случае – это простой вопрос: «Полиция… знает?» Судя же по выражению лиц, его задававших, я склоняюсь ко второму варианту. Слово «нет» («no», в транскрипции [nɔu]) звучит в вопросе кратко, почти как «но», [nɔ], что больше похоже на слово «нет». Да и глагол «знать» – не из словаря «Слов на все случаи жизни для колхозника из Паттиполы». Поскольку надо еще и знать, что первая буква «k» в слове «know» не должна читаться. А это уже слишком!
– Полис – ноу!!! – подтвердил Влад многозначительную фразу. – А теперь идите домой!
Два брата удалились из сарая, а Влад пошел и прикрыл дверь, подперев ее поленом. Дело сделано, и выбор теперь за ланкийцами.
– Если они будут настаивать на двенадцати тысячах, тогда придется убраться. Но если есть в голове хоть немного ума, то согласятся с нами… Не хочется просто время терять на перемещение позиции. Полдня еще уйдет…
Вскоре pile-up почти иссяк, и Влад предложил мне снова «отдохнуть». Я пошел и переключил антенну. Влад взялся за микрофон, а я – за второй сандалий с налипшей грязью. Работу подгоняет холод, а мысли только о том, как согреться: хочется уже надеть носки и может быть поесть чего-нибудь…
Прошло около получаса или больше. Голод дает о себе знать с большей силой.
Через какое-то время:
– Костя, а что там с ужином?
– Не знаю, никто не приходил и не предлагал.
– Надо пойти к хозяевам и предложить нас покормить. За деньги, разумеется.
– Да как-то не удобно… Мы только что вроде как поругались. Они еще и пьяные!
– Это Калум напился, а ты с матерью поговори. Ну или с кем там придется.
Я знаю, что такой шаг необходимо сделать, или рискуем в холоде и голоде провести всю ночь… Это неправильно, если вопрос, быть или не быть ужину, в определенной мере зависит от нашей способности идти на контакт, и такой встречный шаг не сделать.
– Я не хочу идти, – продолжает Влад, – потому что ругался сейчас с ними. А ты в их глазах вроде как «не агрессивный». Лучше сходить тебе.
– Хорошо, но я тоже чувствую дискомфорт после этого дурацкого визита.
– Ну, второй вариант, идти в село и искать еду там. Вдвоем мы не пойдем, потому что кто-то должен в эфире быть. По очереди…. Ах да, фонарик у нас один. Ну если ты быстро сходишь, то можешь его взять.
Я представил, как с фонариком в кромешной тьме иду вдоль холма, спускаюсь с горы и далее следую прорезной дорогой через все село в поисках еды… Очевидно, еда есть в магазинах, или, что более вероятно, в «кафешке» возле магазина. А есть ли там еда в такое время, да и вообще, работает ли «общепит» после заката? Ничего этого мы не знаем, и поход к магазинам – это только на удачу.
– Хорошо, я схожу к хозяевам в дом. Но как я объяснюсь насчет еды? Они не понимают!
– Блокнот и ручка! У тебя есть?
– Понял. Какую плату за еду предложим?
Влад начал прикидывать. Днем мы заглянули в «харчевню» возле магазина, чисто из любопытства. В помещении размером с гараж стояло пара столиков, а за витриной у прилавка были выставлены образцы блюд, «одетые» в полиэтиленовые кульки. Простые, незатейливые блюда: рис, жареный цыпленок, рыба, яйцо вареное. Пожалуй, все. Никто еще не ел, и посетителей, похоже, еще не ждали: стулья плотно задвинуты к столикам, а помещение подметает женщина. Влад спросил цену на все, а я еще и подумал: зачем сейчас-то? Зато теперь можно сориентироваться в цене, которую предложить за двухразовое питание. По расчетам, должно хватить пятьсот рупий за двоих в день! Это около $3.30. Простая еда, какую здесь едят. Нас устраивает любое меню.
– Цену можешь озвучить сразу, чтоб опять не говорили, что их обманули, – напутствует Влад.
Я взял фонарь, блокнот с ручкой и пошел к выходу.
Луч фонарика выхватывает клочок пространства передо мной. Сразу в нескольких шагах от сарая начинается довольно крутой спуск в лощину. Я аккуратно следую по тропе вниз. Перепад уровней между нашим сараем и домом семейства не менее десяти метров. Наконец, я внизу, у освещенного лампочкой порога дома. Слышно звуки телевизора через приоткрытую дверь. Голоса на непонятном языке усиливают ощущение присутствия на чужой территории. Небольшой момент неловкости, и я решаюсь зайти.
– Хелло-у-у! – Это не просто означает «здравствуйте», а что-то вроде «Э-э-эй! Я тут!». Вот только мне кажется, что в этот дом еще никто не входил с таким «колониальным приветствием». Вполне могло бы сойти и «буэнос ночес», «como ce va?», ну да ладно. Голоса умолкли, и я переступил порог дома.
Ужин. У них ужин! Помещение освещает тусклый свет лампочки. На кроватях сидят и лежат уже знакомые мне члены семейства. Между кроватями стоит небольшой столик, посредине которого – кастрюля, а вокруг нее несколько грязных тарелок (уже кто-то поужинал). Двое, Калум и его отец, еще едят. Справа от меня на стене вещает телевизор. Я повторил приветствие, но все внимание уже и без того на мне. Пора!
Как мог, я объяснил, что хочу ужин: «голоден», «ужин», «платить за еду», «ням-ням-ням», «рис и карри», «сейчас». Вот те ключевые слова, к которым я прибегнул. Я закончил, а на меня продолжают смотреть, и я с ужасом понимаю, что меня не поняли. Повторение – мать учения, я делаю второй заход, прибегая теперь еще и к жестикуляции. Передо мной закопченная кастрюля. «Еда – food»– показываю на кастрюлю, «голоден» – поглаживаю свой живот, «платить за еду» – перебираю пальцами, словно пересчитываю зарплату у кассы. «Ням-ням-ням», черт подери! «Ням-ням-ням»!!! Я закончил.
Женщина что-то произнесла на своем («Идиот! И как их сюда занесло?!»), обращаясь к членам семьи. Ей что-то ответили ребята на кроватях… Ни слова по-английски. Я не понимаю, у них еды нет уже?!
– У вас есть еда? – не выдержал я. – Будем платить сейчас! – Я подчеркиваю интонацией «платить сейчас».
Еще небольшая заминка.
– Еды – нет! – наконец ответил кузен Калума.
И все?! Только что семья поужинала, а еды нет?
– О'key…Bye…
Я вышел из дома. Значит – нет ничего… Как-то неправильно мы начали контакт. Делать нечего, я поднимаюсь на холм к сараю.
– Еды не будет, насколько я понял…
– Ты говорил, что мы заплатим? – Мне показалось, что Влад удивился.
– Говорил. Но остается вероятность, что меня не поняли. Не поняли, что мы готовы платить.
– Хм…
Влад работает в эфире. Он отрывается от микрофона лишь на небольшие паузы. Главное не еда – главное, что зовут!
 |
| Рабочее место в сарае, на холме. Снимок (телефоном) сделан при свете дня, когда солнечные лучи пробиваются сквозь пленку небольшого окошка. На заднем плане видна одежда Калума, развешенная на гвоздиках у стены. Сама металлическая стенка сарая завешена в «спальной комнате» клеенкой, чтоб не так холодно было. Между пленкой и жестяной стенкой сарая пролегает маршрут «циркуляции» мышей. Зверьки непуганые и часто наблюдают за нашей работой с дощечки, прибитой на перегородке на уровне человеческого роста и аккурат напротив стула. В ночное время я или Влад сидим в свитере или даже что-то набрасываем на плечи дополнительно (одеяло). |
Где-то на полпути в страну грез меня выдернули… Я очнулся от сильного и настойчивого стука в дверь. Такое ощущение, что стучат просто из уважения, ведь дверь удерживает только полено. Стучат снова! Я нехотя сажусь на кровати и отбрасываю спальник, в котором уже начал было согреваться.
– Иду! – крикнул я, не утруждая себя перейти на английский. Я знаю кто это. Это снова наши пьяные молодцы пожаловали мозг выносить! Кто ж еще!
На ноги одел сырые от впитавшейся влаги сандалии, и чувство дискомфорта усилилось. Я поплелся через весь сарай в предвкушении навязчивых разговоров «за деньги». Отставил полено в сторону и со скрипом распахнул дверь. Да, я не ошибся – «сладкая парочка» у нас на пороге. Я махнул рукой, чтоб проходили. Я почти не вижу лиц, а светло только в «спальне».
На пороге в радио-шек мы остановились: что на этот раз? Начал что-то бормотать Калум. Ну вообще все плохо. Что он хочет, я пока не могу понять, да и он сам пытается что-то сказать, но нужные слова подобрать не может. Ему помогает кузен, который на двадцать слов знает больше. И вот что я понял.
Они договариваются за кормежку! О чудо! Они называют приблизительное меню. Все устраивает! (Влад в этот момент тоже подключается к обсуждению). Завтрак, обед и ужин за семьсот рупий в день…
– Нам не надо три раза! Только завтрак и ужин, – уточняет Влад.
– Завтрак и ужин… – повторяет кузен.
– И пятьсот рупий! – добавляет Влад. – За двоих в день. Платить будем сразу.
– Пятьсот… Хорошо.
Влад берет ручку и пишет на листке цифру «500», чтобы никто потом не сказал, что «мы неправильно поняли». Братья кивают в согласии. И это второе чудо – на нашу цену согласились!
– Хорошо. Скоро будет ужин для вас, – говорит кто-то из них и оба уходят.
Не прошло и пятнадцати минут, как в сарай снова постучали. Я открыл и впустил Мать и кузена Калума. В руках у женщины поднос с большой миской накрытой сверху тарелкой вместо крышки. На подносе также набор посуды на две персоны. Кузен держит чайник с теплой водой и несколько мисок из недорогого столового набора. Миски также накрыты сверху. Точнее они стоят друг на друге башенкой. Ужин занесли в спальню. Ставить его некуда, кроме как на кровать. Стол занят. Влад оставил трансивер («pile-up» уже рассеялся) и расставил три пластиковых стула в кружок между столом и кроватью. Поднос поставили на стул, а что не вместилось – на пол. Гости мило улыбнулись и удалились прочь.
В большой миске – рис. Его много. В мисочках поменьше что-то типа гарнира: подливка на основе карри и каких-то овощей. Еще что-то, что мне не запомнилось. Скромно.
В памяти осталось ощущение малости всего того, что принесли. Кроме риса. Его хозяйка положила от души. Ну хоть так… Есть чем заполнить желудок. Мы поели и запили теплой водой из чайника. Приемлемо!
– Отнесешь посуду?
– Да.
– Сейчас я деньги достану. Наменял как раз много мелких и новеньких купюр…
Влад выудил из сумки пачку сотенных и полтинников. Купюры только поступили в обращение, они пахнут краской.
– Двести или триста сейчас даем?
– Ну давай триста! – говорю я. – Ужин ведь должен быть существеннее завтрака.
Влад отсчитал нужную сумму, я положил купюры в карман рубахи, взял посуду с подносом и пошел к дому в лощине. Деньги я отдал женщине в руки и поблагодарил за еду. Она ответила чем-то позитивным. Контакт налажен! Завтрак выпрашивать уже не придется. Я почти в этом уверен.
Ужин сделал свое дело. Всякое зверье, проглотив желанную добычу, непременно ищет отдыха, скрываясь от посторонних глаз в лесной чаще или в густых зарослях травы. Вот и я в полной мере ощутил магическое влияние наполненного желудка и сковывающее действие всепроникающей ночной прохлады. Только я присел на кровать и снова укутался в спальный мешок, как приступ сонливости овладел мною с новой силой. Не вижу причины долго сопротивляться. Еще минут пять и я перейду в мир грез. Но…
– Костя, ты что, спишь? – послышался голос Влада.
– Неа, так, прилег немного.
– А-а-а. Ну, ладно, садись-ка, поработай телеграфом. Ты ж можешь сейчас?
– Да.
Я могу. Сон не проблема, было б чуток теплее! Я встал и сменил Влада. Мы обменялись кофтой и местами. Я начал работать, но пайлапа уже нет. Это плохо. Это лишь означает, что придется перебирать диапазоны и собирать единичные станции. И снова выходить на улицу, перекручивать кабель на разъем другой антенны, и пробовать прохождение на диапазоне. Поздними вечерами, как вот сейчас, приходится бегать по кругу между восьмидесяти- и двадцатиметровым диапазонами. Где-то больше, где-то меньше времени задержишься. Но такой темп не сравнить с вечерним или утренним прохождениями. В полночь можно бы, пожалуй, закончить на сегодня…
– Надо бы помыться перед сном, – рассуждает Влад, – вот только воды нет.
У дома стоит пустое пластиковое ведро. Его принесла вечером хозяйка. Оно пустое. Нам показали, где воду можно черпать. В лощину стекает дождевая вода, подпитывая ручей. Вода с ручья заходит в две емкости: одна природного происхождения и неглубокая – до метра глубины, а другая поглубже – бетонный омут глубиной около двух метров. Из этих емкостей черпают воду для бытовых нужд и делают забор для полива огорода. Ведром удобно черпать из емкости поменьше. Края ее выложены валунами, да и дно ее – это каменная подложка – неровность горного рельефа. Вода прозрачна. Полагаю, что ее можно пить (после кипячения). Валуны по краям скользкие: каменная емкость укрыта от прямых солнечных лучей густыми зарослями и природной стеной – крутым обрывом холма в этом месте. Уровень воды зависит от обилия осадков, и сегодня с этим нет проблем.
– Ты за водой пойдешь?! – удивляюсь я, ведь сам не могу согреться. При таком холоде я мог бы легко отступить от каких-то привычек, вроде этой.
– Да надо… Ноги грязные, да и вообще.
Влад берет фонарик и ведро и исчезает из сарая на какое-то время. Прошло десять или пятнадцать минут. Он вернулся с ведром воды, но в мокрых бриджах.
– Вова, что случилось?
– Там у озера подскользнулся на камне… упал… фонарик улетел в воду… но не потух. Я только и заметил, как огонек медленно опускается ко дну. Если бы он потух – все, не было б фонарика. Я быстро поймал его… Ну как быстро… по плечо пришлось руку засунуть в воду!
– Переоденься быстрее!
– Да… И удивительно, что фонарик все еще работает! – Влад демонстративно пощелкал кнопкой на черном корпусе фонарика. Ослепительный огонек вспыхнул несколько раз, словно и не было «погружения».
Меня тоже это удивило. Я представил, как Влад вылавливает из пруда фонарь, лежа на склизком камне… Бр-р-р. Воду надо набирать днем! Влад помылся и лег спать. Я в эфире: кому Шри-Ланку?!
 |
| Обитатель холмов центрального Цейлона |
Лишь неумолкающие трели невидимых земноводных и насекомых создают ощущение бурной жизни тропической ночи. Этот звук – он повсюду – заполнил все пространство, и оно как будто вибрирует. Как будто это и есть звук самой ночи, звук живой субстанции, отталкивающий и завораживающий одновременно. И лучше успеть укрыться от него, чтобы не раствориться в этом эфире, не стать его частью, где любой крик о помощи глохнет в оглушительном стрекотании и раскатистых причудливых переливах неведомых созданий темного мира.
Ближе к двум часам после полуночи прохождение свернулось полностью. Я отключил аппаратуру и потушил свет. Едва коснувшись кровати, нахлобучив на голову спальный мешок и съежившись от холода, я провалился в сон...
— — —
Шайла
 |
| Фото: Excite |
…Я у поезда. Передо мной проносятся старые вагоны, которые разве что в вестернах теперь можно увидеть. Поезд почему-то не останавливается на станции, но мне кажется, что скорость его движения не столь велика, и я смогу запрыгнуть. Мне надо запрыгнуть! За спиной у меня что-то происходит – низкий звенящий и пульсирующий звук нарастает позади, но я не оборачиваюсь. Не могу. Обостренное сознание подсказывает, что любопытный взгляд назад может стоить жизни. Вагоны мелькают передо мной, но почему я не вижу пассажиров?! Еще несколько секунд, и состав промчится мимо. Сейчас, – или будет поздно!
– Беги! – доносится откуда-то издалека хриплый голос старика. – Оно близко!!! Беги!!!
Я делаю отчаянный рывок навстречу несущемуся мимо вагону и каким-то чудом хватаюсь за поручни. Руки с силой сжимают холодный металл. Лицо тут же обдает потоком вязкого, влажного воздуха. Станция мгновенно проносится мимо меня, и я боковым зрением замечаю, что нет на ней ни единой души. В конце безлюдной платформы стоит серенькая постройка с прогнившей провалившейся крышей, а сквозь черные дыры окон выглядывает пожухлая зелень. Почему никого нет? Это кажется странным…
Я подтягиваюсь на руках ближе к поручням и взбираюсь по ступенькам до уровня входной двери. Дверь распахнута. Вагон кидает из стороны в сторону, словно поезд вот-вот сойдет с рельсов, и незакрытая дверь хлопает с неприятным и гулким металлическим брязканием. Удерживаться на поручнях стоит больших усилий. Я делаю еще шаг, преодолеваю последнюю ступеньку и оказываюсь в вагоне.
Тамбур пуст. Не странно ли это? Здесь всегда есть люди! Но вот тут и нет никого! Несомненно, еще подсядут на ближайших станциях. Эта мысль мимолетна, но оставляет какую-то призрачную надежду, что все происходящее – нормально… Так мы успокаиваем себя, когда не найдено еще адекватное объяснение, и оно обязательно должно найтись со временем. Даже если верите в него лишь вы одни.
В углу я что-то вижу. Я подождал несколько мгновений, пока глаза мои привыкли к тусклому освещению. В углу на полу тамбура лежит женская сумочка. Простая, из тряпичного материала с нехитрым узором. Кто мог ее здесь оставить?! На стене, почти над сумочкой, что-то написано на сингальском. Надпись привлекла мое внимание какой-то небрежностью и… размашистостью начертанных витиеватых букв. В конце незнакомое слово как будто обрывается. Буквы поползли, словно на их написание оставались считанные секунды… Должно быть, послание это важно настолько, что последние мгновения стоило отдать за слово или два…Написано чем-то красным. Я осторожно провел пальцами по вьющимся буквам граффити. Буквы слегка смазались. Надпись не очень старая. Помада? Кто пишет помадой на стенках общественного вагона? Я снова посмотрел на сумку в углу тамбура, и тут уже заметил перекатывающийся по полу и бьющийся о стенку открытый тюбик. Змейка на сумочке расстегнута. Помада, скорее всего, принадлежит хозяйке этой сумки. Но что все это значит?!
Прерывистый металлический стук входной двери вагона отдается в голове, цепляя за тонкие ниточки растущей тревоги. Прощелкивания стыков рельсового полотна под колесами вагона сливается в сплошной звук скрежета металла. Поезд как будто набирает скорость и уже мчится сквозь джунгли. Густые заросли мелькают в паре метров от вагона. До меня доносится даже шелест листвы, потревоженной сильным воздушным потоком, расходящимся от поезда. Я открываю дверь в вагон, хочется быстрее покинуть тамбур, лишь бы убрать этот звук, этот предвестник приближения чего-то неотвратимого...
Я проникаю в салон общего вагона, и прежде, чем осмотреться, стараюсь плотно закрыть за собой дверь в тамбур. Вагон сильно качает, но металлический звук почти пропадает, как только мне удается справиться с дверью. Чтоб удержаться на ногах, я быстро хватаюсь за ближайший поручень. Передо мной обычный вагон с лавками, стоящими вдоль стен, с вентиляторами, подвешенными к потолку и с... Пассажиры... Где же люди, черт возьми? Еще больше мне не нравится то, что я вижу по сторонам от себя. Вещи. У лавок стоят чьи-то вещи, словно пассажиры встали и вышли, оставив их. Пошатываясь от качки и перебирая поручни, чтобы не зацепиться о валяющиеся тут и там сумки, я пытаюсь пройти вперед. Когда треть вагона уже позади, я вдруг заметил двоих. Почему я их сразу не увидел? Сказывается слабое дневное освещение, свет едва пробивается сквозь тусклые стекла окон: кажется, пасмурно сегодня.
Две пассажирки сидят молча на лавочке между окнами, спинами к стене вагона. Женщины не проявляют ко мне ни малейшего внимания. Я подошел чуть ближе и поздоровался. Приветствие проигнорировано, женщины смотрят куда-то перед собой и сквозь окружающее пространство. Я глянул вперед, в сторону оставшейся части вагона. Там ничего нет, кроме нескольких сумок, стоящих у лавок и лежащих на полках. Я сел на лавку напротив двух незнакомок. Теперь я могу рассмотреть их, хоть и слепит глаза свет из окон.
Женщины две. Слева – молодая красивая девушка с изящными, тонкими чертами лица. Ее губы – алый мак – подведены тонким черным контуром, глаза – темно-карие и холодные. Лицо у девушки бледное, если такое слово подходит для смуглой кожи с легким бронзовым оттенком. Красавица одета в одежду мусульманки: ее голову покрывает алый платок, белое платье с узором из красных цветов едва доходит до колен, а ноги до пят закрыты розовыми лосинами. Какая же она красивая! – мелькнуло в голове, – и как это странно, что рядом с ней – старуха, – настолько безобразная, что свет в окне меркнет, а зерно страха и звериного ужаса, дремавшее где-то глубоко в сознании, при виде нее начинает стремительно прорастать, парализуя и сковывая волю.
На старухе – зеленая туника и платок, который сполз ей на плечи и свисает словно шарф. Старуха сидит вполоборота ко мне, сжимая в руках кожаную потертую сумку. Волосы ее собраны в тугой пучок на затылке, их давно покрыла седина. Лицо старухи избороздили глубокие морщины, нос сгорблен, а нижняя губа отвисла. В мочках огромных ушей продето серебристое украшение, но никакие украшения не в силах исправить уродливые черты ее лица. Старуха безучастна, она словно не замечает никого и ничего вокруг. Глаза ее пусты, она вращает зрачками, словно не может ни на чем остановить взгляд. Время от времени ее лицо искажается в уродливой гримасе, но только на мгновение, возвращаясь в прежний облик. Уши ее трясутся в такт с вагоном. И мне уже кажется, что сама старуха тоже трясется. Ее голова…. Она словно покачивается в такт неслышимой музыке ритуального танца.
Красавица в платке по-прежнему смотрит перед собой, словно и не происходит ничего. На мгновение мне кажется, что она глянула в мою сторону и тут же отвела взгляд. Но возможно, это лишь мое воображение дорисовало желаемое...
С шумом проносятся за окнами вагона тропические заросли, они подступили совсем уж близко, и потревоженные воздушным потоком мчащегося состава, бьются в раскрытые наполовину окна. Стук колес отдается с безумным ритмом, но не это тревожит меня. Я слышу еще какой-то звук, вначале едва уловимый, но теперь слышимый четко. Словно миллионы насекомых в густой листве и гнид ползучих – тварей темного мира – разом проснулись и завели свой безумный концерт. Воздух начинает вибрировать, я все отчетливее слышу запах гниющих корений и листвы, врывающийся в вагон с теплым густым отравленным воздухом.
Вдруг я заметил, что глаза у старухи ожили и перестали вращаться. Она замерла, дрожь в теле прекратилась. Старуха медленно сжала пальцы, и на ее кожаной сумочке остались светлые бороздочки от ногтей. Ее взгляд медленно сполз с туники на грязный пол центрального прохода, пересек его и медленно стал подниматься вверх, пока не остановился на мне. Она уставилась пристальным взглядом, от которого мне стало не по себе. Прошло несколько долгих мгновений. Я оцепенел от ужаса. Хочется опустить глаза, или хотя бы отвести взгляд немного в сторону. Я бессилен это сделать.
Ведьма уставилась на меня. Постепенно уголки ее рта начали расплываться в стороны. Она слегка улыбнулась кривой ухмылкой, обнажив желтые зубы. Я почувствовал на себе ее холодный проникающий взгляд. Его бездонная черная пустота разом открылась мне… Цвета окружающего меня мира тут же начали меняться: за окнами вагона потемнело, все окружающие предметы как будто заволокло густым серым туманом, который постепенно их поглотил, и лишь безобразное лицо старухи остается четким, а ее глаза излучают какое-то необычное сияние. Надо сопротивляться, но я едва ли могу управлять своей волей. Еще несколько мгновений, и мир, меня окружавший, исчезнет… и я останусь наедине с мерзкой старухой.
Девушка слева от ведьмы неожиданно повернула к ней голову. Сквозь пелену обволакивающего тумана я вижу лишь контуры ее лица и губы… Алые губы…Девушка произносит несколько слов, отчетливо, вкладывая силу в каждое. Еще раз и еще. Ее слова сливаются в мантру. И каждый раз они звучат все громче, все настойчивее. Внезапно, старуха оторвала от меня взгляд. Тут же бабку начало трясти еще сильнее, чем прежде: подергивается уже не только голова, дрожь передалась плечам. По лицу пробежали судороги, а губы старухи зашевелились, словно она произносит беззвучные слова древнего заклинания. Ведьма начала «терять контакт». Голова ее стала подергиваться в сторону, взгляд уже не фиксируется.
Туман вокруг начал рассеиваться. Цвета возвращаются в моем восприятии. Девушка прекратила произносить мантру, откинулась на спинку лавки и в бессилии закрыла глаза. Я увидел проступившие капельки пота на ее лице. Платок чуть сполз с ее головы, приоткрыв прядь черных волос. Несколько глубоких вдохов: ее грудь под платьем вздымается и опускается.
Невольно я снова глянул на старуху. Ведьму охватил приступ какого-то экстаза. Кажется, что она начинает вибрировать вместе с окружающим пространством, наполняющимся звуками неведомых существ. Голова ее дрожит, а глаза закатились вверх, обнажив белки, словно при приступе эпилепсии. С отвисшей губы капает слюна, рот ее сокращается, словно старая беседует. Нет, это не беседа, это поток слов и звуков. До меня доносится ее бубнеж. Звуки за пределами вагона уже перерастают в какое-то подобие воя, и это, кажется, еще больше возбуждает старуху. Она откинулась на скамье, голова ее свесилась на грудь, но поток звуков из ее морщинистого рта только усилился. Она словно транслирует послание демонов из другого мира. Руки у нее вздрагивают, пальцы сжимаются с силой и тут же разжимаются. Я в ужасе уставился на ведьму, не в силах оторвать взгляд.
– Не смотри! Это убьет тебя! – тихо сказала девушка. – Я не смогу ее долго сдерживать.
Я посмотрел на девушку-мусульманку. Наши глаза встретились. Ее взгляд полон тревоги. Но в нем и сила.
– Как ты… Как зовут тебя? – спросил я. Почему-то мне очень надо знать ее имя. – Мое имя…
– Я знаю, кто ты… – прервала меня красавица. – Я – Шайла. – Девушка покосилась на старуху. – Больше нет времени. Закрой глаза! Что бы ни происходило – не открывай. Она тебя видела и не отпустит просто так…
– Ведьма?! О, боги! Бежим отсюда вместе, Шайла!!!
– Поздно… Уже поздно.
Старуха на лавке продолжает бубнить, корча гримасы и закатывая глаза. Поток слов не похож на сингальский и ни на какой из других знакомых мне языков. Звуки вырываются из ее глотки с растущим ритмом и силой, словно поток пара из прорвавшей трубы, неотвратимо приближаясь к какой-то кульминации.
– Возьми! – Девушка что-то вложила в мою руку. – Это поможет в твоем мире. Надеюсь…
Я развернул свою ладонь и увидел в ней горсть небольших зеленых высушенных листиков. В недоумении я посмотрел на прекрасную незнакомку, на Шайлу.
– Спрячь их! Пока она… – девушка едва кивнула в сторону Ракшасы, – «переходит».
Повинуясь, я спрятал содержимое ладони в карман рубахи.
– Я сокрою тебя… Позволь!
Я не понимаю, о чем это она? Но страха я не испытываю.
– Мы еще встретимся? – спросил я.
Она встала и подошла ко мне. Ее изящная, стройная фигура заслонила от меня ведьму, корчащуюся в нарастающих конвульсиях. Шайла улыбнулась едва заметно, но не ответила. Мне захотелось обнять стройный стан ее, но девушка словно прочитала это в моих мыслях и, смотря мне в глаза, отрицательно покачала головой: не сейчас. Она коснулась рукой моего лба. На какой-то миг я ощутил на себе приятное тепло ее ладони. Ощущение великого блаженства тут же овладело мною. Легкое покалывание, как от воздействия небольшого напряжения, мгновенно растеклось по всему телу, окутав приятным теплом. Мои веки отяжелели и невольно сомкнулись. В следующий миг я ощутил на лице нежное прикосновение ладоней Шайлы и тонкий запах амбры, исходящий от них. Пальцы ее скользнули по моим щекам. Я почувствовал приятную усталость, тревога ушла, и происходящее вокруг перестало иметь для меня значение.
Скрежет металла, звуковые вибрации неведомых обитателей джунглей, стенания ведьмы – все это стало затихать и куда-то удаляться, словно я переместился в другое пространство, в другую среду, куда разрушительные колебания почти не проникают, где безопасно. Шайла – это она, я знаю…
«Я буду близко, но будешь ли ты знать об этом?!…» – услышал я слова, прозвучавшие издалека, словно шум ветра в кронах деревьев, за мгновение перед тем, как все вокруг стихло...
– Шайла… – едва прошептал я.
Я хотел что-то сказать, но слова застряли в горле, так и не переродившись в звуки. Сон или реальность мира Грез перестала существовать. Сознание отключилось…
— — —
Паттипола
 |
Каллы – живая изгородь на кромке огорода
– соседствуют с грядками чеснока
|
Я не заметил, когда встал Влад. Сквозь едва приоткрытые веки я лишь вижу, что QSO у него идут: ритмично пощелкивает его любимый Бенчер. Вот и хорошо. Меньше всего мне бы хотелось вылезти из-под спальника и окунуться в предрассветную сырость.
– Спишь, сурок?! – доносится до меня голос Влада. Это так он стимулирует к подъему.
– Сплю. Я бы еще чуток… – отвечаю я.
Сур-р-рок!!! – бодро подхватывает Влад собственное эхо.
Собачий холод тому причина. Я продолжаю спать, словно гадюка в норе, в ожидании первых лучей солнца и первого тепла…
Когда я окончательно проснулся, солнце уже поднялось над холмом. От холода ужасно хочется в туалет. Не знаю, что больше меня стимулировало к подъему: предложение Влада сменить его в телеграфе или природные позывы. Как бы там ни было, мне срочно нужно «ответить на зов». Я надеваю сандалии и быстро выхожу из сарая на свет божий.
Где же тут кусты?! Сарай как на ладони. Его хорошо видно со двора дома в лощине. Ага, вот и сейчас я увидел хозяйку, которая что-то делает по хозяйству. Она меня заметила тоже и ненадолго задержала свой взгляд. Я помахал ей рукой, и она ответила тем же.
Все это хорошо, но мне срочно надо решить маленькую проблемку… Справа от нас находится дом, где вчера ломали стену двое немногословных строителя. Справа не спрятаться в редких кустиках. На удивление, у дома, к которому ведет тропа, я тоже вижу людей. Входят и выходят из дома. Еще дети. А эти все замечают. Налево надо идти, однозначно! Я обошел сарай и забрел в кусты. Здесь склон резко уходит вниз. А внизу, на следующем уровне склона, находится еще одно хозяйство. Стоящему внизу будет видно всех, кто стоит у края обрыва. Но там никого нет. Я собрался было свершить «утренний ритуал», но тут внизу из дома вышла женщина. Она задержалась во дворе… и почему-то взглянула на склон. Наши глаза встретились, и я, чтоб не выдавать своих истинных намерений, помахал ей рукой.
Я выгляжу идиотом. Стою в кустах и машу незнакомке. Женщина никак не отреагировала в ответ, но и со двора не скрылась. Скрываться пришлось мне.
Матерь божья, куда же бежать! Остается либо на холм, либо вниз – в «официальный» туалет. Я помчался вниз, рискуя не добежать…
Утреннее прохождение вялое. Утром получается набрать полторы-две сотни QSO. Прохождение еще нужно найти, перебирая порой диапазоны и виды излучения.
Набрав воды в ведро из природного бассейна в лощине и умывшись, я сменил Влада в эфире. Не знаю, как долго я провел в телеграфе, но QSO в журнале пополняются медленно. Скучновато. И вот в дверь сарая постучали. Нам принесли кофе! Хозяйка принесла поднос с чашками, и небольшую тарелочку с чипсами. С ней малыш, чайник держит с горячей водой. Влад принял поднос и воду, и женщина с мальчиком тут же удалились.
Три стула сложены пирамидкой – один в один – и на них сижу я. Так жестче стул и выше сидишь. Так удобнее работать за столом. Без стульев не позавтракаешь: посуду просто некуда поставить. К счастью для истосковавшегося по горячему, pile-up иссяк. Ну и отлично. Время перекусить. Влад выдергивает наушники из разъема, активируя внешний динамик трансивера, и ставит режим передачи на AutoCQ. Мы расставляем стулья в средней секции сарая, распахнув дверь на улицу. Открывается вид на тропу и на холм, залитый светом. Я чувствую, как теплом начинает наполняться воздух. Утренний кофе – это в тему! Не успели мы допить, как снова постучали. Принесли завтрак! Сами! Без напоминаний!
 |
| Грядки горного огорода. Такой способ обработки земли распространен повсеместно. |
Мы завтракаем, обсуждая планы на день и каждый раз гадая, как быстро справится Викрам с разрешением. От него ой как много зависит! Ведь и в горах центрального Цейлона мы находимся лишь по причине затянувшихся процедур с оформлением официального разрешения от военных. Вчера днем мы обменялись несколькими СМС-ками с нашим инсайдером. Этот факт оставляет надежду на позитивный исход. Но что будем делать, если, скажем, через пять дней ситуация не изменится?! Выход один – ежедневно мониторить ситуацию через Викрама и через несколько дней принять решение. Поскольку находиться здесь более пяти-шести дней перестанет быть забавным.
Влад вскакивает из-за стула, ставя свою миску с едой на пол, едва кто-то начинает звать в эфире. Одно QSO – и снова никого. Снова включается автомат на передачу позывного в эфир, и завтрак продолжается… Мы заканчиваем с едой, я собираю тарелки, а Влад выдает двести рупий – плата за завтрак. Деньги – хороший стимул, и можно рассчитывать, что с ужином задержки не будет.
 |
Стирка
|
Спуск с холма к центру села занимает не более семи минут. Центр – это там, где стоят в ряд несколько магазинов, где рейсовый автобус проезжает несколько раз в день и где расположен единственный отель для приезжих. Местные не станут жить в нем за двадцать-тридцать долларов в день, я полагаю. Паттипола центром туризма тоже не является. Поэтому на белого человека здесь ставку не делают, а занимаются сельским хозяйством. Занимаются серьезно.
 |
Тяжелый труд на земле. Паттипола
|
В этот район страны редкий турист добирается, поэтому и шоссе, которое шло к Нувара Элия, тут уже превращается в узкую дорогу, правда, все еще покрытую асфальтом. Твердое покрытие дороги может объясняться и другим фактором. Сквозь село проходит туристический маршрут локального значения в заповедник Хортон Плейнс. Туристов возят мелкие перевозчики. Людей набирают где-то в Нувара Элия или аж в Канди. На выезде из села, миновав полицейский участок, автобусы проезжают неприметный серый домик, покрывшийся придорожной пылью, и кажется, который сам вскоре обратится в прах. Гуляя по шоссе, мы проходим мимо него. Какой-то отшельник поселился здесь подальше от земляков. Не видно при той хибаре ни огорода, ни хлева какого-нибудь, ни курочек, пасущихся у ее стен. Да и домишка этот хиленький, убогий, как будто перенесся сюда из фильма «Миллионер из трущоб». Печальное зрелище! Вот так бы и шагал я мимо, будь я сам на прогулке, но тут Влад сделал неожиданное предложение.
– А не хочешь ли поесть в кафе?
– Поесть можно. Но где ты видишь кафе?
– Да вот оно, перед тобой! Пойдем, посмотрим, чем тут кормят!
– Да вот оно, перед тобой! Пойдем, посмотрим, чем тут кормят!
 |
| Кафе у дороги на выезде из Паттипола |
– Еда готовится! – говорит Влад.
Понимающе киваю. Мы внутри. Хозяин этого чревоугодного заведения – мужичок небольшого росточка, со всклокоченными волосами, небритый, в темной, провонявшей дымом рубахе и с просаленным от паров масла передником до пола, – встретил нас у порога и радушно предложил сесть за столик. Столиков в комнатушке два. Оба весьма грязные. Хозяин смахнул при нас крошки и остатки риса серой тряпкой. Надо полагать, стало чище.
 |
| Интерьер в кафе. Этот сюжет выбран для печати QSL. |
Появился вскоре хозяин и спросил, чего гости желают. Влад поинтересовался меню. А попросту говоря, спросил, что может предложить путникам сие скромное заведение, где и кухарка, и обслуга – все в одном лице? Сильно есть не хочется, а просто есть желание вкусить чего-то по-скромному. Не набить желудок, а оставить лишь легкие воспоминания об этом месте. Мужичок начал перечислять все, что может приготовить. Но пожалуй, не все сразу подать, ведь кирогаз-то один.
Узнав названия, Влад начал спрашивать цены. Надо сказать, что судя по ценам, в этом убогом заведении труд несколько переоценен. В итоге, мы согласились с ценой на лепешки (по две на каждого) и почти согласились с ценой на какао-напиток. Почти, потому что цена на него здесь выше, чем в такой же дыре, где мы были по пути в Нувара Элию. Влад начал торговаться. После череды пререканий мужичонка понизил цену до приемлемой, но надулся на нас. Его любезность в голосе и в жестах испарилась. Так бывает, когда ожидания завышены!
 |
| Проходное помещение в кафе. Тут же на примусе, что стоит на полу, вскипятили воду и сделали какао. Дым от кирогаза быстро вынесло сквозняком… в комнатку, где мы едим. |
– Угу! – соглашаюсь я, пережевывая теплую, только что испеченную лепешку и запивая ее какао-бурдой.
Наслаждаясь процессом, мы уминаем лепешки, разглядывая разворот газеты, испещренный незнакомыми буквами сингальского алфавита. В эту газетку только что были заботливо свернуты наши четыре лепешки, и жирное пятно теперь медленно растекается по странице.
Мы поели, расплатились и вышли. Дорога идет дальше, за село, сквозь лес. Лес здесь настоящий, нетронутый. Село лежит у подножия пика Thotapota (2357 м). До ближайшего населенного пункта, Ohiya, дойти можно, пожалуй, в течение часа. А можно и доехать по железной дороге. Это следующая остановка поезда после Паттипола.
 |
| Железнодорожная станция «Паттипола» Станция является самой высокогорной в стране. Она находится на высоте 1891 метр. |
 |
| Служебное помещение на железнодорожной станции Паттипола. «Кольцо» управления висит у торца стола, слева. В аппараты, напоминающие сундуки, вставляется латунная бляха, пропуская поезд дальше (бляха находится только в одном аппарате, в зависимости от того, в какую сторону следует поезд). Обратите внимание на телефон по центру, на вертикальной панели: динамик и микрофон разнесены, как делали в начале двадцатого века! |
 |
| Аппарат имеет надпись «Tyer’s Patent. Train Tablet Apparatus. London» и ниже: Line Closed (Линия закрыта). Еще ниже – латунная табличка на ребре столешницы: «OHIYA». |
Сам же управляющий, как оказалось, живет в Коломбо. А работает он на станции Паттипола вахтенным методом: две недели работает на станции, а потом сменяется и возвращается к семье в столицу. Недалеко от станции стоит домик управляющего.
 |
| Стол управляющего по станции. А ведь можно же управлять без компьютеров! |
А еще, помните ли вы, со времен Союза принято было иметь в каждом магазине «Книгу жалоб и предложений»? Висела она, как правило, в специальном кармане на стеночке в недосягаемом для покупателя месте. Нужно было просить продавца передать ее в руки, и то, после пояснений и определенной настойчивости.
Так вот, такая книжица тоже есть на станции Паттипола! Ее не прячут от пассажиров, а наоборот, ее выставили на самое видное место у центрального входа в служебное помещение. (Помещение хоть и служебное, но каждый волен в него заглянуть и полюбоваться старинной действующей системой управления поездами).
 |
| Книга «Идей и Предложений», ж.д. станция «Паттипола» |
Идей и предложений я не заметил при беглом знакомстве с ее страницами, но впечатлений там оставили массу. Книгу не прячут, подходи и читай, мил человек! Первая открывшаяся мне страница украшена размашистой записью (см. фото), которая гласит: «This is the most beautiful Railway Station. 1st is the Railway, 2nd Pattipola». Подпись, 31 августа 2016. («Это самая красивая Железнодорожная Станция. «Железка» даже краше, чем Паттипола»).
 |
| Одна из записей в книге: Группа из нас 12 (девчулек) забежала на «железку», чтоб запрыгнуть на обратный поезд в Канди. Станция – просто прелесть, а цветочки – глазки не оторвать. А еще у нас завелся замечательный друг из Шри-Ланки. Спасибки! ♥ 👭👭👭👭👭👭 (из Англии). |
Закончив осмотр станции, мы соскочили с платформы и направились вдоль колеи. Как и положено, возле станции имеется несколько развилок колеи: несколько путей сливаются в одну колею. И что удивительно, здесь переключение стрелки происходит по системе каких-то древних тросиков и лебедок. Трос тянется на некоторое расстояние вдоль колеи, через ряд блоков заходит к механизму переключения. Тросики натянуты хорошо, и похоже, система неплохо функционирует.
Словно в подтверждение этому через полчаса по колее пронесся поезд. Я отметил, что вагоны наполовину наполнены пассажирами, что весьма неплохо для этого участка дороги. До конечной станции этой ветки дороги – Badulla – девять остановок, но это центральный малонаселенный район Цейлона, юг Центральной провинции Шри-Ланки. Поезд – очень дешевое средство передвижения, особенно если ехать третьим классом. Поэтому и востребован.
А еще таких видов, как на пути следования поезда, не увидишь, если путешествуешь автобусом или машиной. На станции мы выяснили, что о билетах беспокоиться нечего: в третий класс билеты продают только на поездку в текущий день и в неограниченном количестве. В вагонах третьего класса нет нумерации сидячих мест. Этот факт нас порадовал, да и время отправления поезда в Коломбо, 11:20 утра, очень кстати, чтобы собраться без спешки.
 |
| Фото: Google Maps |
А овощи – это для салата. Салат мы готовим к завтраку и к ужину. Еду нам приносят без салатов (за исключением, кажется, одного вечера). А с салатом сытнее и разнообразней. Основной ингредиент в нем – капуста. Я (или Влад) рубим салат в «прихожей» нашего сарая на фанерной доске такого серого цвета, что трудно признать ее чистой. Все надо мыть чистой водой перед нарезкой, включая и доску. Это уже не правила гигиены, а меры безопасности.
Папайя (дынное дерево) – чем-то напоминает дыню, но в отличие от бахчевых, папайя растет на дереве (это древесное растение высотой 5-10 метров). Влад обожает папайю, а я ее начал есть второй раз в жизни, здесь, в Паттипола. В местный магазин привозят этот фрукт мешками. Не всегда папайя достаточно зрелая, но полежав у нас денек в сарае, потомившись в жаре от нагретой жести крыши и стен «жилого ящика», доходит до кондиции.
Все эти мелочи делают питание довольно разнообразным и недорогим. Но все равно, мы зависим от очага, от горячей еды. Если бы не ночной холод… без горячего бы обошлось.
Днем в селе делать особо нечего. Местный люд трудится на огородах, окучивает, собирает урожай, грузит в грузовики, рассыпает удобрения по огороду…. А мы – гуляем. В первый день попытались найти альтернативную дорогу к нашему жилью: попробовали зайти с другого склона на наш холм. Мы пошли по видимой дороге между огородами, которая вела от полотна железной дороги куда-то вверх. Вверху видны огороды, каскадами взбирающиеся на холм, и вышки сотовой связи. Мы пошли по незнакомой тропе и вскоре действительно взобрались на холм, но с противоположной стороны лощины. Тропа превратилась в узкий проход между огородами, и вскоре, вовсе затерялась в траве. Идем напрямик, по кромке чьего-то огорода.
Наконец, мы дошли в такое место – на небольшую поляну, где с одной стороны начинался резкий обрыв вниз, поросший травой и кустарником, а с другой – огород со свежей пахотой. И никого! Но ведь видно уже «наше» огромное усохшее дерево с белесым стволом, вымытым дождем и высушенным палящим солнцем. Вот оно, в пятидесяти метрах. Нам бы огород обойти, да перейти болотистый ручей на дне лощины. Тропы вниз не видать.
 |
| Нам подсказывают обходную дорогу на другую сторону холма |
К счастью мы заметили женщину, работавшую на огороде. Метров тридцать до нее. Мы окликнули ее. Она тут же начала показывать нам знаками, что прохода на другую сторону ручья нет. Мы с Владом направились к женщине. Крестьянка не говорит на английском, но и без языка поняла, что мы заблудились. Вернее, мы знаем, куда идти, но вот как?! Она провела нас к краю своего участка, где работала, и начала рассказывать, как спускаться и обходить на ту сторону, что по другой бок ручья. Она все щебечет и щебечет, жестами повторяя изгибы троп между огородами соседей. Ее рука извивается, словно змея, проползая между грядками и сараями. Поняли???
Я понял, что уходить надо с этого места, и что обходная дорога существует. То же приблизительно и Влад смекнул. Мы поблагодарили за помощь, и пошли в указанном направлении: начали спускаться по пологому склону к огородной ограде. Потом – вдоль нее, потом еще поворот и еще. Огороды, словно латки большого пестрого халата дервиша, стыкуются в полном беспорядке.
В одном месте тропа привела к стене. К земляной стене. Стена идет крутым каскадом вверх. Что делать? Мы остановились, но селяне, наблюдавшие с огородов за прохождением «квеста» двумя иностранцами, начали кричать нам, показывая, что следует взобраться на стену по земляным ступеням, которые высотой почти по пояс мне. Да вы шутите! Мы полезли.
Преодолев так три ступени, мы вышли на новый уровень. На этой высоте обнаружилась новая тропа, которая, в конце концов, вывела путников на знакомую дорогу. Путь не оказался короче или легче, чем та дорога, которой мы уже несколько раз взбирались к нашему жилью. Поэтому мы больше не экспериментировали и впредь лучших путей не искали.
Мы вернулись в наш сарай. Непростое путешествие по окрестностям утомило и распалило аппетит. Вот для чего нужны бананы! Да, и ноги надо вымыть: сырая трава и огородная грязь оставили свой след на обуви и на ногах. В сарае я снял сандалии и увидел какой-то странный кровоподтек на верхней части ступни. Сначала я подумал, что это клещ. Но из красного пятна размером около четырех-пяти миллиметров не торчит его тельце. Вместо этого из центра пятнышка обильно сочится кровь. Что за…? Что это может быть?
Вдруг я заметил отползающего по земляному полу прочь от сандалий «червячка». С любопытством, смешанным с отвращением, я всмотрелся в извивающегося «трубочника». Это он на мне был?! Какая гадость! «Червячок», размером около сантиметра– полтора, плохо скользит по земляному полу сарая. Серая извивающаяся «палочка» – паразит эдакий, быстро оброс пылью: не его среда обитания. Позже я прочитал, что на Шри-Ланке распространены пиявки, обитающие в траве. Кровь долго не останавливалась, вытекая по капле еще пару часов…
— — —
За сельскими чертогами. День второй и третий
 |
| Чарующий лес… |
Несмотря на то, что село расположено высоко в горах, нельзя сказать, что шоссе, проходящее через него, пустынно. Машины не редкость на дороге. Основной маршрут транспорта, помимо рейсового, пролегает в заповедник Хортон Плэйн (Horton Plain). Шоссе змеей вьется среди высоких эвкалиптов нетронутого леса и выходит к вершине Тхотапота (Thotapota, 2357 м). Нет в пределах села вдоль шоссе никаких указателей на это место. Нет их и за селом, в лесу… Возможно, это потому, что до входа в Национальный парк около одиннадцати-двенадцати километров – далековато, чтобы размещать указатель.
Уже на второй день в Паттипола мы пошли в лес, наслаждаясь его первозданностью и дикостью природы в этих местах. Высота взрослых эвкалиптов здесь впечатляет. Навскидку взрослые деревья достигают до сорока метров в высоту. В лесу не жарко, сухо, тихо. Первый такой поход в лес мы предприняли, просто сойдя с шоссе на протоптанный путь между деревьями. Мы шли довольно долго, около пятидесяти минут, не встретив никаких указателей или интересных объектов. Только лес. И только два путешественника, бредущих по тропе. Влад предложил вернуться. Дорога стала забираться в гору, и это уже не выглядит легкой прогулкой.
 |
| Дрова из леса женщины носят на себе. Кто побогаче, едут за дровами на тук-туке. |
 |
| Стирка в проточной воде ручья |
 |
| Красномордый макак в лесу близ Паттипола |
Через пятнадцать-двадцать минут прогулки среди деревьев мы пересекли какой-то старинный канал – гидротехническое сооружение для отвода дождевой воды. Канал заброшенный, местами присыпанный ветками, но сделан добротно и довольно хорошо сохранился.
 |
| Дренажный канал в лесной чаще близ Паттипола |
— — —
Владу становится хуже…
 |
В сарае. Влад закутался в спальниках.
Недуг атакует…
|
В третьем магазине, который держит пожилая семейная пара, кое-что нашлось. Есть у седовласого деда, хозяина магазинчика со скромным ассортиментом, что-то для «полечиться». Конечно, не найти здесь серьезных лекарств, но вот от насморка и кашля есть микстуры. Старик спрашивает, что давать: индийскую али местную желаете испробовать?
Повертев в руках обе коробочки, Влад сделал выбор в пользу местной. Инструкция, правда, на сингальском и тамильском, но на коробочке изображен профиль человечка с просвечивающейся трахеей и легкими. Это оно. Дед уверяет, что это – то еще «зелье», на травах и еще на чем-то! Говорит, что сам когда-то пил, и жив еще, слава богу! Влад извлек пузырек из коробочки и пристально посмотрел на содержимое. В пузырьке находится жидкость серо-коричневого цвета. Вова всколыхнул ее, и на стенках бутылочки остался след какого-то плохо растворимого осадка. Но выбирать не приходится – чем еще здесь лечиться?! Молитвами?! Дешевым тодди?! Не долго думая, Влад купил два пузырька панацеи. Чуть отойдя от магазина в сторону, он вскрыл одну бутылочку и выпил ложку микстуры. И еще одну.
– На травах, – подтвердил он, слегка поморщившись.
– Боюсь, это слабое средство от такого кашля, – выразил я свои опасения. – Тут, пожалуй, какой-то антибиотик надо.
– Надо. Я не брал в этот раз. Кажется… Сейчас вернемся, и я еще раз посмотрю, что есть у меня с собой.
Мы вернулись в сарай, и Влад тут же полез за своей аптечкой. В аптечке он нашел несколько таблеток какого-то лекарства и отложил их в сторону. Затем он тщательно перебрал все содержимое сумочки, но больше ничего подходящего в ней не оказалось. Таблеток, которые Влад отложил в сторону, совсем немного. Две или три. Тут же Влад принял одну. Его уже на обратной дороге начало температурить. Плохо дело.
– Я посплю немного, – говорит Влад. Лицо у него горит нездоровым румянцем. – Можешь пока поработать в эфире.
– О'key. Правда, еще рановато до вечернего прохождения…
Влад лег на кровать, укрывшись чем только можно было: легким одеялом и двумя спальниками. Укрывшись с головой, чтобы теплей было.
День медленно катится к закату. Влад спит, но сон у него тяжелый. За спиной мне слышно его сипящее дыхание. Прошло два часа или два с половиной. День уже померк, и на землю спускаются сумерки. Влад проснулся и сел на кровати. Вяло поинтересовался, как все идет в эфире. Лицо у него горит.
– Ты можешь сходить вниз и попросить сделать кипяток.
– Могу, конечно!
Большое неудобство, что не можем мы заварить себе чай, когда охота. Нам приносят подогретую воду с ужином, но это лишь теплая вода. Утром приносят какао-напиток, очень сладкий. И чуть погодя – завтрак, и снова кувшин с водой.
– Я заварю свои листья, – говорит Влад. – Это последний шанс…
Мне кажется, что лицо у него пылает. И это удивительно, потому что сквозь щели в сарай заходит вечерняя прохлада, которая вскоре сменится диким холодом, когда вечернее зарево исчезнет, и небо превратится в черную палитру, на которой проступят тысячи мерцающих холодным блеском звезд.
Влад сидит на кровати в тусклом свете лампочки, закутавшись в спальник. Про какие еще листья он говорит?!
…Листья?! «Это поможет в твоем мире. Надеюсь…»Слова Шайлы – девушки из сна – снова всплыли в моем сознании. Я вспомнил ведьму из поезда. Только не я, а Влад борется с невидимым демоном…
«Она тебя видела и не отпустит просто так…»И хотя никого нет в этом «металлическом ящике», кроме нас, но далеко не все мы можем видеть или осознавать. Мертвецки холодно здесь будет буквально через час. Как в склепе, по-дикому холодно! Воздух снова наполнится неведомыми звуками ночи. Мы снова будем бороться: я с холодом, а Влад – с жаром… У меня кофта, а у Вовы микстура на травах с набором неведомых ингредиентов, скрупулезно перечисленных на сингальском в инструкции на дне коробки. И еще осталась одна таблетка. Влад говорил, что это должно помочь, но я не заметил эффекта спустя несколько часов, когда он глотнул первую из трех...
– Вов, какие листья?
– Листья… Я вожу их с собой в жестяной коробочке… Это листья дерева Ним. Египетское название.
– Заваривать надо или что с ними делать?
– Да, заваривать. Они ядовиты в большой дозе. В малой – целебны. Дай мой рюкзак!
 |
| Дерево ним. Фото: Wikipedia |
– Откуда это у тебя? – удивился я.
Меня охватило странное чувство, что я их уже видел. Когда-то давно…
«Это поможет в твоем мире…» – шепчет Шайла, поклав в мою ладонь антидот от чар безумной старухи. Ее голос звучит в моей голове слабыми отголосками почти забытого сна. Если только это был сон. «Это поможет… Надеюсь…»– Я нарвал в Кусейре, недалеко от дома. Есть дерево такое…
– Сколько их нужно заварить?
– Немного. Я сам.
Влад взял щепотку сухих жестких листиков из банки и кинул на дно кружки. Снова закрыл банку и сунул в рюкзак.
– Ладно, тогда я пошел вниз, попрошу кипятка!
– Давай. Только намочи мне сначала полотенце, пожалуйста.
– Жар сбить?
– Да. А то аж голова болеть начала.
Я коснулся лба своего друга. Голова действительно весьма горячая. Скверно дело. Я намочил небольшое полотенце питьевой водой из ковшика, оставшейся с завтрака. Влад снова лег на кровать, расправил полотенце и положил его на лоб. Я же взял кружку с листьями дерева Ним, прихватил пустой пластиковый кувшинчик для питьевой воды и вышел из сарая.
В лощине дом погружается в сумрак. В доме хозяйка чем-то занята. Я подошел к дому и позвал ее с порога. Женщина вышла. Я не знаю, как слово «чай» на сингальском, но должно быть созвучно английскому tea (ти), ведь англичане его и начали возделывать на Шри-Ланке. И еще – как попросить кипятка?
(Кипяток – на сингал.: [uturanavatura]). Тогда, в той ситуации, я не догадался заглянуть в онлайн-словарь Google. Если есть интернет в смартфоне – это будет правильным ходом. А интернет есть. Но поскольку до этого мы в телефон за словами не заглядывали, мысль такая меня не посетила. Я показал женщине кружку с заваркой из листиков и изобразил, как будто наливаю в нее воду, а потом и пью. Проговорил несколько слов на английском, что, по сути, было бесполезным. Просьбу мою она поняла.
Женщина пошла в соседнее помещение, где у нее находится кухня. В кухне жгут костер, а дым вытягивает сквозняком через окно и дверь. Поэтому кухня не только расположена в отдельной комнате, но и вход в нее отдельный, с улицы. Хозяйка быстро разожгла огонь и поставила небольшую емкость на пламя. Я остался ждать у дверей. Пять минут – и вода нагрета. Сомнительно, чтоб ее доводили до кипения (вода не столь сильно парует на прохладном уличном воздухе), но она достаточно горяча, чтоб заварить кое-как чай, если ему дать хорошенько отстояться.
Горячую воду тут же влили в кружку со снадобьем, а остальное – перелили мне в ковшик. Я поблагодарил и поспешил на холм, к сараю.
Влад все так же лежит на кровати. Дремлет с полотенцем на голове.
– Листья я заварил, но, пожалуй, стоит подождать, чтоб настоялись, – сообщил я.
– Да, поставь, пусть настоится, – сказал Влад, не открывая глаз.
 |
| Фото с пачкой чая |
– Скоро должны ужин принести.
– Угу... – пробормотал Влад. Не до ужина ему.
– Ты как?
– Да… не очень. Температура есть.
Влад прервался на глубокий сухой кашель.
– Придется тебе самому поработать пока… Не могу встать, трусит и слабость…
Отлежаться надо. Согреться. Отоспаться.
– Без проблем. Поработаю… Спи.
– Не везет что-то со Шри-Ланкой. Второй мой визит – и второй раз именно здесь заболеваю. Нигде больше не болел серьезно…
Об этом я уже слышал от Влада. Он рассказывал как-то, что в первую поездку на остров купил с рук сладкий пирожок. Одного пирожка хватило, и свалило его тогда с холерой.
Через пятнадцать минут я предложил испить настойку из листьев. Влад присел на кровати и выпил полкружки. Отставил. Попросил долить еще воды, чтоб настаивалось. Прилег.
Между восьмью и девятью нам принесли ужин. Я отложил наушники и разобрал стопку из трех пластиковых стульев, на которых сидел за трансивером. Надо поесть, пока еда теплая.
Когда я расставил стулья в проходе между столом и кроватью и распределил по ним тарелки, позвал Влада. Мы поели, и он снова откинулся на кровати, плотно укутавшись двумя спальниками. Потом что-то вспомнил, полез в свою сумочку и выдал мне триста рупий: плата за ужин. Я сунул деньги в нагрудный карман, и собрал посуду в большую миску, в которой обычно приносят рис. Риса много, и не всегда его получается съесть. Все зависит от количества прочей снеди. Если не наелся – все просто: ешь рис и запивай водичкой! И того, и другого – достаточно.
Работаю весь вечер, сменяя один диапазон за другим. Только телеграф. Это счастье, если где-то есть pile-up больше, чем на пятнадцать-двадцать минут. Приходится часто сменять диапазоны. Так, за один вечер я могу вернуться на один и тот же диапазон три-четыре раза. И это еще хорошо, что есть интернет в телефоне. Я отсылаю спот с частотой, беру фонарик и нехотя отрываюсь от едва нагревшегося от моего тепла стула. Когда я вернусь, пластик уже остынет.
Из кромешной тьмы (когда облачность) фонарик выжигает кружок света. Я иду к дереву, стоящему в десяти метрах от сарая на большой кочке, поросшей травой, пробившейся сквозь переплетение корней. Иногда нога попадает между корнями, и меня начинает заносить. Только не падать! Стоя у ствола дерева, я беру фонарик в зубы и, поеживаясь от холода, двумя руками перекоммутирую антенну с линией питания. Вот и все!
Отовсюду доносятся удивительные звуки ночи. Таинственные звуки невидимых обитателей ночного мира. Я захожу в сарай и прикрываю дверь. Подпираю ее изнутри здоровенным поленом. Это не для того, чтобы теплее было. Тепло эта дверь не сбережет вовсе: под ней и, особенно, над ней большие проемы, через которые свободно гуляет ветерок. Дверь я подпираю для того, чтоб к нам не ломились непрошеные гости – Калум с его братцем… и оба неизменно в пьяном виде. Подпертая дверь хоть на время задержит их.
 |
| Малыш из Паттипола |
И вот наступает вечер, около шести. В сарай к нам вваливается Калум. Каждый день. Он пьян. Каждый день. Деньги, которые мы передаем за еду (я отдаю их всегда хозяйке-матери в руки), по-видимому, перепадают и ему. Забредая в сарай через раскрытую дверь (пока светло, мы ее не закрываем), он проходит в «опочивальню», где обязательно кто-то работает в эфире (время вечернего прохождения) или занят чем-то другим. Общаться ну никак не хочется. Особенно с пьяным.
– Хейло-о! – говорит Калум, остановившись в дверном проеме «спальни». Одного слова и беглого взгляда достаточно, чтобы понять степень его опьянения.
– Хеллоу! – говорю я.
А дальше – молчание. Мне нет никакой охоты что-то говорить, да и не о чем. А у него – лимит слов. Мало выучил в школе. И он тоже молчит какое-то время, окидывая затуманенным взглядом обстановку в «комнатке». А пока его глаза блуждают по жестяным стенам сарая, по столу да по нашим вещам, окружающее пространство наполняется затхлым запахом перегара от весьма дешевого алкоголя.
Я, черт возьми, уже знаю, о чем он сейчас спросит! Он спрашивает об этом всякий раз, когда приходит сюда вечером. Словно хмельной тодди напрочь смывает всю память о прошедшем дне. «Полис… ноу?» – снова звучит вопрос пьяного хозяина жестяной будки. «Ноу! Полис – ноу!!!» – отвечаю я в который раз с легким раздражением в голосе. Калум тужится сказать еще что-то, но что? Наконец, он что-то выдает, но произносит это совсем плохо. Я не понимаю, что он там спрашивает, да и вопрос ли это? Вообще, меня эти визиты «достали». Постояв так десять-пятнадцать минут и не получив развития диалога, Калум делает вид (так мне выдается), что зашел забрать кое-какие вещи. Берет одну из вещей – рубашку, или полотенце, или футболку, сложенные на полке под столешницей, – и уходит. И если бы это все!
Таких визитов за вечер может быть и два, и три, и четыре! Мы начали подпирать входную дверь изнутри. Но знает Калум, что не надежен этот запор. Он начинает пробовать открыть дверь легким натиском, если же это не выходит, то громко стучит. Вынужден открывать, мысленно посылая его к чертям...
 |
| Малыш из Паттипола (племянник Калума) Мы оба – Влад и я – сделали много кадров, пытаясь запечатлеть просто очаровывающую улыбку этого малыша. Если бы я снимал рекламу, для журнала или телевидения, то без сомнений выбрал бы его для работы. Зовут малыша H.M. Theksana Nathum (так записал имя его дядька Калум, но, скорее всего, правильно будет написать Theekshana Nathum). Очаровашка! |
 |
| Малыш из Паттипола |
Было уже близко к двум ночи, когда я отключил аппаратуру. Когда за каждым QSO стоит продолжительная работа на общий вызов и частая смена диапазонов, эффективность работы падает, пора отдыхать. Вот тогда я и выключаю трансивер. К этому времени остается лишь одно желание – согреться. Сон сам накатывает, лишь коснешься маленькой подушки и накроешься спальником. Ложишься как есть – в одежде, в кофте, в носках. Подумать только, – семь градусов северной широты! Мы же в экваториальном поясе!
Кажется, что утро наступает мгновенно, когда устал, и сон единственное лекарство. Я конечно, слышу, что Влад встал, и понимаю, что начинается утреннее прохождение. Но заставить себя проснуться не могу. Хорошо, что Вова поднялся, – мелькнула мысль. Помогли ему листья… Влад сел работать, а я продолжаю спать…
Этот день будет переломным. Влад будет сильно кашлять (похоже на пневмонию, но я не док, не знаю точно), будет весь день температурить, глотать паттиполовскую микстуру и выпьет за день еще две кружки заваренных листьев дерева Ним… Он будет подолгу отлеживаться на кушетке с полотенцем на голове, с приступом горячки. Но он выкарабкается, черт возьми! Он сможет!!! И меньше всего, как мне кажется, благодаря микстуре.
Лишь в последующие дни Влад почувствует себя лучше. Температура почти уйдет, и силы постепенно начнут возвращаться.
— — —
За сельскими чертогами. Маленькие открытия
 |
| Где-то в лесу на полпути к парку Хортон Плейнс. «Посадка» на небольшой отдых. |
– Давай! Но нам сказали, что до входа в него около двенадцати километров. Это два часа идти надо.
– Та ничего. Поймаем попутку. По дороге много машин ездит в том направлении.
Это правда, машин много. Каждые пять минут кто-то проезжает…
Мы вышли из сарая налегке, взяли только фотоаппараты. Выходим за село по уже знакомой дороге. Не заблудишься здесь, к популярному месту отдыха проложили качественную асфальтовую дорогу. Идем долго, может быть час. Пока никого из людей не встретили. Одни лишь машины: джипы, пикапы, микроавтобусы. Дорога петляет по лесу, огибая холмы, топи и овраги. Когда идти уже стало скучно, Влад попробовал остановить попутку. Как это ни странно, но на его знаки никто не останавливается. Игнорируют, проезжая мимо и даже не притормаживая.
– Что-то тут не то… Не хотят заработать? Или арендованный транспорт идет? – рассуждает Влад вслух.
– Туркомпании возят. Микроавтобусы заполнены под завязку, – делюсь я наблюдением. – А те, что не заполнены, тоже не останавливаются.
Влад пробует еще. Когда он практически разочаровывается в возможности кого-то тормознуть, ему это удается, и возле нас останавливается мини-грузовик, наполненный пассажирами. Водитель высунулся из окна: подвезти в Парк? Влад отвечает утвердительно. Тот обещает отвезти пассажиров и вернуться за нами.
– Когда? – спрашивает Влад.
– Минут через двадцать, – обещает водитель, парень лет тридцати с небритостью на лице.
Пошарив в бумажнике, он извлекает визитку и протягивает ее Владу:
– Если что – в визитке есть телефоны. Звоните! Но я скоро буду.
Грузовик умчался дальше. На визитке логотип какой-то туркомпании.
– Ну это не то, что ты хотел. Это же туркомпания.
– Да...
– Ты сейчас ценой не поинтересовался специально? – спрашиваю я.
– Пока рано. Торговаться надо по факту. Может мы еще кого-то поймаем…
Дорога начала забирать в гору. Мы встретили двух туристов с рюкзаками за спинами, идущих нам на встречу. Иностранцы! Немного позади за ними плетется третий. Грузный паренек взмок от усердия, и что есть сил, старается догнать своих спортивных товарищей…
Подъем стал ощутимым. Это уже не похоже на легкую прогулку. Влад еще не выздоровел полностью, и на очередном зигзаге дороги мы решили сделать привал у большого плаката на излучине дороги. По жаре идти на подъем стало тяжело. Время от времени по дороге проносятся машины, стараясь не терять скорости на подъеме. Дорога сильно петляет, и за деревьями не видно, как она идет дальше. Дальше – высокая гора, вершина ее видна из Паттипола. Она самая высокая в обозримой области.
Мы полежали на травке минут десять. Припекает. Предприняли еще несколько попыток остановить машину прямо здесь, на повороте. Тщетно. Обсудив наши возможности и мотивацию предстоящего восхождения, мы решили возвращаться обратно. Ведь по нашим расчетам прошли мы лишь половину пути.
 |
| Вид с вершиныThotapota, недалеко от входа в парк. Паттипола находится за кадром, чуть правее. |
– Садитесь, поехали! – говорит водитель. Крытый кузов грузовика пуст на этот раз.
– Сколько ты хочешь? – спрашивает Влад.
– Шестьсот рупий!
Мы же прикинули, что хватит и двухсот. Ведь половины пути уже нет. Километров шесть осталось.
– Двести! – горит Влад.
…Началась жесткая торговля. Водитель, наверное, и сам уже не рад, что вернулся за этими двумя… Система, как выяснилось позднее, у них такая: транспорт стоит у входа в парк, пока не наберет пассажиров на обратную дорогу. Пустыми не гоняют. А тут он вернулся пустым, чтоб нас забрать. Не экономно будет, если все зря…
Торгуются долго – большая разница в ценах. В какой-то момент водитель перестал снижать цену и жаловаться на трудную жизнь. Он говорит много и страстно, Влад же стоит на своей цене. Ведь поездка эта – увеселительное мероприятие для нас. Ничего страшного, если не договоримся. Мы оба уже созрели к длинному обратному пути. Уперся водитель. Вроде как, наш ход, наш черед поднимать цену. Но нет…
– Пошли, – говорит Влад, потому что разрыв между суммой его предложения и ожиданиями маршрутчика еще довольно высок.
– Пошли.
Машина осталась позади с разочарованным водителем, стоящим у раскрытых дверей кабины. Двадцать метров позади. Вдруг мотор машины снова взревел, и грузовик опять нагнал нас.
– Триста! Последнее предложение! – бросил водитель через открытое окно, уже не слезая с кресла.
– Триста?! Хорошо! – произносит Влад. – Едем!
С этими словами даже мне стало легче. Почему-то мне становится немного неловко, когда торговля начинается с большим разрывом в ценах. Но, странное дело, у Влада, как правило, получается склонить продавца к своему видению цены. Это ж как надо в окружающую среду вживаться, чтоб чувствовать грань!
 |
| Карта парка Хортон Плэйнс (фрагмент плаката). Машина нас привезла в точку, где на карте нарисован «человечек». |
Вход в парк. Здесь оборудованы умывальники, туалеты и даже душевые кабинки. Это бесплатно. А вот вход в парк платный. Цена билета нас разочаровывает. Плата различна для граждан Шри-Ланки и иностранцев. Порядок цен такой: для местных жителей входной билет стоит один доллар (в пересчете на рупии), для иностранцев – тридцать долларов (без пересчета на рупии). Весьма дорого! Я, пожалуй, согласился бы с $10. Но за цену тут уже не торгуются, тут касса. И что вы получаете за эти деньги?! Абсолютно не очевидно это.
 |
| Вход в парк Horton Plains. Фото: Google Maps |
Мы немного покрутились у входа, позаглядывали в офис администрации и освежились водой из умывальника. Домой?! – Домой! Мы вышли на стоянку у входа и увидели, как тук-тук владельца магазина из Паттипола, подняв облачко пыли, пустой вырулил на дорогу и умчался прочь. Стой!!! Мы стали было кричать вслед «драндулету», но было уже поздно.
Разочарование… Только что мы могли уехать по «некоммерческой цене»: хозяин проявлял заинтересованность в новых покупателях, делал нам скидки на товары и, вообще, благоволил к Владу, потому что тот задвинул несколько фраз на арабском, а хозяин лавки был мусульманином в селе, где большинство жителей, по моей оценке, были буддистами. Не каждый день услышишь арабский!
Больше ехать никто не собирается, да и водителей у машин не видно. Что ж, тогда пешком! Спуск гораздо легче подъема! Еще мне хотелось сделать несколько фото по дороге. Ведь сама дорога к парку – это уже аттракцион с незабываемыми видами.
 |
| Вид с вершины Thotapota на с. Паттипола |
– Нас подвезут! – говорит Влад.
– Ты машину остановил?
– Нет. Семья… возвращается из парка. Предлагают подвезти – им по дороге.
Влад уже переговорил с людьми в кабине.
– Правда?
– Да! Залазь в кузов!
 |
| Семья из Канди |
Дети с любопытством рассматривают двух путников, иностранцев. Я спросил их имена и откуда они. Семья приезжала на отдых в парк, сейчас возвращается в Канди. Старшая девочка, наверное, самая смелая, спросила, откуда мы и какие наши имена. Мое имя переспросила. Когда я повторил, сестры заулыбались и стали шептаться. Так мы ехали всю дорогу до Паттипола, в основном, молча… Нам очень повезло с хорошими людьми в дороге, и это был еще один пример добропорядочности. Денег с нас не взяли.
— — —
Тревожные обстоятельства
 |
| Запись, сделанная Владом в моем блокноте. «Фразы для каждого дня» на сингальском. GM, GA, GE, GB означают – «доброе утро», «добрый день», «добрый вечер», «до свидания». |
Общением пренебрегать нельзя. В разговоре, в нескольких фразах может мелькнуть нечто такое, что изменит ваши планы на ближайшие дни! Учите новые слова и фразы, дружите и будьте общительны с продавцами, соседями, даже с хозяйской собакой. Кто знает, может быть, она вам жизнь спасет! Люди, услышав приветствие на родном им языке, ответят с улыбкой, и будут немного ближе и внимательнее к вам.
Меня очень раздражал пьяный Калум, но одна польза от его визитов нам все же вышла – из него мы вытащили несколько весьма полезных фраз: приветствий на утро, день и вечер, «спасибо», «до свидания», «хорошо»… Эти фразы сразу оживили наше общение с окружающим миром. Влад, да и я тоже, здороваемся со всеми встречными, пока идем в магазин или просто на прогулку. «Субу-у-даи сена-ак» – кричит Влад крестьянам с мотыгами на огороде, когда мы проходим мимо. Кто-то услышал, и до нас доносится его ответное приветствие. Идем дальше. Женщина с ребенком навстречу идет. Снова, почти хором, мы покрываем молодую сингалку бодрым приветствием: «С добрым утром!». Она от неожиданности останавливается на секунду и несмело отвечает. Я отмечаю, что ее слова несколько отличаются по произношению, но по сути, такие же.
– Вот видишь, – радуется Влад, – работает!
– Фраза немного длинновата. Если не повторять, то и забыть можно.
– Ничего, я шпаргалку взял! Главное, проговаривать фразы почаще и где только возможно.
В магазине работает мусульманская семья. Там приветствие даже на двух языках – дань уважения хозяевам. На арабском и на сингальском. И под конец, после покупок: «Хондаи… (Э)стутийи! Субугаман!» (Хорошо… Спасибо! До свидания!)
 |
| Часть селения Паттипола на карте Google Earth (сарай и окрестности). 1 – сарай, наше пристанище; 2 – насосная станция; 3 – склон холма, засаженный саженцами эвкалипта; 4 – дом хозяев сарая; 5 – ручей в лощине; 6 – колодцы – природные резервуары воды; 7 – дом, где на момент нашего появления велись строительные работы. Стрелками обозначен путь от шоссе к нашему жилью. |
Вот переписка (имена и места мною изменены):
05.04.2017
Vlad: Good evening, Vikram! I’m in Pattipola, near Nuwara Eilya. It’s almost as cold as in Russia. Any progress with MOD? I’m really waiting for the news
Vikram: Letter was forwarded to have sign from ganeshamoorthy. I ll finish it off tomorrow. And will be byhanded to defence ministry. Try to get approvals asp. I ll call my personal contact. Good night.06.04.2017
Vikram: hi Vladimir
Vlad: Hi, how are you?
Vikram: Fine. Going home
Vikram: Where are u now?
Vlad: Still in Pattipola!
Vikram: Have a nice evening
Vlad: See you!
Vikram: Ok see u. god bless u
Vikram: Bye07.04.2017
СМС от Викрама пришла под вечер (в одиннадцатом часу вечера) и озадачила нас. Седьмого апреля Влад боролся с болезнью, сгорая от приступов горячки и ежась от накатывающего холода в спальниках на кушетке в сарае. Мы забыли ответить в тот же день…
Vikram: hi friend. I am coming up country tomorrow(«Привет, друг. Я уезжаю в деревню завтра»).Сама по себе эта информация не кажется странной. Подумаешь, съездит мужик в село, отдохнуть от городского пекла. Но зачем ее сообщать Владу?!
08.04.2017
Vlad: Hello Vikram! Where’re you now? I’m still in the same village till Monday. When do you think we may have the answer from the MOD? I wanted to travel to Jaffna on Wednesday. All the best to you! Vladimir(«Здравствуйте, Викрам! Где вы? Я все в том же селе до понедельника. Когда, как вы считаете, мы можем иметь ответ из МО? Я хотел поехать в Джафну в среду. Всего доброго вам! Владимир»)
Vikram: Balangoda friend(«Я в Балангода, дружище»)Сообщение, приведенное выше, мы отправили, обсудив за завтраком перспективы застрять в горах Шри-Ланки надолго. Надолго нас не устраивает. Поездка на Шри-Ланку спланирована ради островов, а не гор. Есть два варианта дальнейших действий, если с разрешением из МО в ближайшие дни прогресса не будет.
Первый вариант – ехать смотреть слонов. Слоны живут в Национальных парках. Изучив этот вопрос в инете, стало понятно, что потребуется на это дело около двух дней. Из трех рекомендуемых парков, где слонов увидеть при посещении наиболее вероятно, и где живут они в максимально естественных условиях, ни один не находится в непосредственной близости от Паттипола. Два парка находятся в Северо-Центральной провинции, а третий – в провинции Ува, что к югу от нас. Ехать до ближайшего, в юго-западном направлении, надо несколькими автобусами.
Второй вариант развития событий – поехать на север, в район Джафны. С заездом в саму Джафну. Из административного центра округа Джафна (Северной провинции) двинуться на остров. К острову идет дорога по мосту, это видно по карте. Найти отель, адрес которого указан в документах на разрешение из МО (отель «TreatOOO»), осмотреться. Для чего нам эта поездка? Надо понять, что это за место такое? Какие перспективы работы именно из этого отеля? (Опыт говорит о том, что отель обычно не лучшее место для базирования: локальные помехи, площадка под антенны, жильцы, помехи телевидению – все это дополнительные трудности, которых трудно избежать).
Если место нам не понравится – не беда, надо получить доказательства пребывания в отеле для подтвердительных документов на будущее: переночевать в отеле, взять чеки за оплату, сделать фото на фоне всевозможных вывесок, плакатов, рекламных щитов отеля; сфотографироваться с хозяином, управляющим, барменом… Короче, собрать доказательную базу для «Программы», и быть готовым к местным проверкам «легитимности». Если же отель не понравится, то работать будем с другого места, из деревни, которая, судя по карте, расположена совсем близко от отеля, на том же острове. И конечно, наметить место для базирования радиостанции: дом (один или два), посмотреть, есть ли электричество, площадка под антенны и так далее.
Если же так выйдет, что МО разрешение не даст, а скорее всего, вариант возможен другой – бюрократическая машина будет долго пережевывать и изрыгивать итоговую бумажку с десятком заверительных подписей и несколькими печатями, – если будет именно так, то мы готовы рискнуть, и все равно выйти в эфир. Бумажка из МО придет, но с опозданием. С датами на разрешении, которые сделают нашу работу в эфире легальной, но… спустя какое-то время, с задержкой. Ну и черт с ним! Единственной проблемой тогда остается только Даммика… и возможно, еще кто-то за кадром.
Времени остается все меньше. Половина срока нашего путешествия запланировано на поездку на Мальдивы. Из Мале мы должны вылететь по домам 27 апреля. А вот рейс из Коломбо в столицу Дивехи Раджже (так называются Мальдивы на языке дивехи – официальном языке островов, языке индоарийской группы) заранее не брали именно по причине неопределенности со временем. И до нынешнего момента такой ясности пока нет.
Я много слышал про Джафну. В контексте затяжной войны на севере страны между тамилами и сингалезами. Война шла более двадцати лет (боевые действия с 1983 по 2009 год, жертвами которых стали 80 тыс. человек с обеих сторон). Если принять во внимание, что тамильское меньшинство составляет лишь 8,7% населения, то конфликт можно рассматривать, как значительный и ожесточенный.
Я немного отвлекся… Так вот, друзья, еще раз скажу, как важно, порой, повседневное общение с местным населением. Мы отправили СМС Викраму, позавтракали и начали готовиться к нашему ежедневному моциону: дневной прогулке с обходом магазинчиков у обочины прорезного шоссе, идущего сквозь село. К нам забежал мальчонка, племянник Калума. Вчера «злые люди» подстригли его наголо, напрочь испортив очаровательный вид его, который мы успели запечатлеть на камеру в минувшие дни. Вскоре за ним зашла и его бабушка. Хозяйка одета непривычно, по-праздничному, как и малыш. Мы спросили, куда они собрались? Оказалось – в гости, родственников навестить накануне Нового года…
Стоп! Новый год?! Когда?Мы с Владом тут же поняли, что упустили что-то важное. Я начал искать информацию в инете и с удивлением мы узнали, что Новый год на Шри-Ланке празднуют 14 апреля. «Ничто не предвещало…», как говорится. И до Нового года остается шесть дней, включая сегодняшний! Ужасно некстати!!! Ведь перед такими праздниками перестает все функционировать, чиновники идут на каникулы. А не в этой ли связи Викрам написал накануне, что едет за город?! Тут мозаика начала складываться… В инете написано также, что госучреждения сворачиваются заблаговременно и открываются «плавно», спустя несколько дней после смены календарного года. Значит… Значит, разрешения МО в ближайшие дни едва ли стоит ожидать.
– Надо уточнить по поводу праздников… – говорит Влад. – Пиши Викраму!
Я взял телефон в руки.
– Странно, только, что мы узнали о таком большом событии только сейчас. Даже Викрам ничего не сказал... – размышляю я вслух. С другой стороны, кто сообщает о наступлении Нового года. Это и так все знают…
Vlad: Dear Vikram, is it true that April, 12…16, are holidays and all offices are closed? If so, may it be a problem to get an approval from the MOD next week?(«Дорогой Викрам, правда, что 12…16 апреля – праздники, и все офисы закрыты? Если это так, может ли это создать проблему для получения разрешения из МО на следующей неделе?»)
Vikram: Yeah(«Ага»)Как вам столь краткий ответ на развернутый вопрос? Главное, не понято, к какой части вопроса относится это «ага». Наверное, Викрам и сам понял, что просто «ага» будет мало, и прислал еще одну СМС.
Vikram: Will see. I ll do my best to get ap(«Посмотрим. Сделаю все по высшему разряду»)Мы прочли СМС и поняли, что в ближайшие дни, очевидно, ничего не сдвинется в нашем вопросе. Пора действовать.
– Ты очень хочешь слонов увидеть? – спрашивает меня Влад. – Боюсь, мы не сможем совместить поездку в Джафну и в национальный парк… Только за счет Мальдив, а этого б не хотелось.
Я понимаю, что он прав. И без сожаления выбираю поездку на север. Ведь слонов я уже видел, хоть и не в их среде обитания.
– Едем в Джафну!
– Тогда сходим сейчас еще раз на станцию, уточним расписание…
— — —
Последние сутки
 |
Почтовый ящик у входа в помещение почты.
Странно, не видно индекса.
|
Покинув станцию, мы вышли на шоссе и пошли вдоль трассы. Солнце припекает, но воздух не раскаляется, как на побережье. Прогулка длиной около сорока-пятидесяти минут вдоль шоссе доставляет одно удовольствие. Мы идем в сторону Амбевела (Ambewela) – это небольшой поселок, ближайший к Паттипола. Известен он в стране своим молокозаводом. Возле проходной этого предприятия есть магазинчик, торгующий молочной продукцией.
Разогревшись от ходьбы, приятно посидеть за столиком в тени и выпить холодного молока, потягивая его из заботливо надрезанного продавцом пакета через пластиковую «соломинку». Пока сидим так, к нам начинают слетаться вороны, потерявшие страх. Птицы сидят на ветвях ближайших деревьев, вращая головками с бусинками черных глазок: когда ж им что-то перепадет?! Ничего не остается, кроме пустых пакетов с трубочками. Как только они попадают в мусорное ведро, птицы слетаются к нему, стараясь вытянуть добычу. Ну а мы пускаемся в обратный путь.
На входе в село мы делаем несколько покупок: овощи на салат и вареную кукурузу. Кукуруза горячая, но ей бы еще повариться… Все равно, вкусно. Продавщица овощей оказалась общительной дамой. Мы сделали покупки и собрались уже уходить, но она, увидев у меня на шее камеру, попросила сделать фото. А потом достала откуда-то бумажку, написала свой адрес на ней и, вручив ее мне, попросила прислать фото… Молодец, не пропадет!
 |
| Торговцы кукурузой на выезде из с. Паттипола. |
Процесс прополки занимает около часа. Мы устали, пожалуй, не меньше, чем он. Разобравшись с травой, он ненадолго нас оставил. Я уж было подумал, что насовсем. Но нет, зачем же нарушать ритуал! Он зашел в сарай уже в сумерках неприлично пьяным. Влад сидит за трансивером, я же на кровати смотрю отснятые за день кадры. Калум «застрял» в проходе, невнятно поздоровавшись, затем предпринял несколько попыток что-то спросить. Но мысль от него убежала. Постояв, опершись о косяк, он сделал пару шагов и сел на кровать рядом со мной. Я знаю все его вопросы, я невольно уже изучил репертуар: «полис, no?…», «отец болен, еще чуть-чуть и случится непоправимое…», «деньги – оплата за съём «обустроенной конуры»…
 |
| Калум на «покосе»… |
И вот предо мной начали мелькать всевозможные сертификаты: курсы по Word (как банально!), курсы по Excel (О, это уже следующий уровень на пути к Нирване!), курсы механика какой-то тракторно-ремонтной артели (сейчас расплачусь, но еще держусь!)… Всего около 7-8 сертификатов. Продолжительность курсов – от двух до четырех недель.
Ну что тут сказать?! Маловато для карьерного роста. Нечего на стенку повесить, но есть чем потрясти! Калум жалуется, что хоть на курсах и получил звание «помощника механика третьего разряда», но на предприятие в Амбевела его не взяли, уж и не помню по какой причине. (Не удивлюсь, если из-за пьянства). И получается лишь один выход– работать на огороде, что он просто ненавидит! (Весь этот рассказ очень напоминает историю одного из персонажей из повествования об экспедиции на Восточный Тимор).
 |
| Селение Паттипола на карте Google Earth. 1 – железная дорога; 2 – шоссе; 3 – магазинчики, где мы делали покупки; 4 – сарай, наше пристанище (виден, как белая полоска); 5 – дом, где два мужика сносили стену кувалдами; 6 – дом хозяев сарая (дом в лощине). Стрелками обозначен путь от шоссе к нашему жилью. |
* * *
10.04.2017
Vlad: Dear Vikram! I’m still at the same village. Hope, you had a good weekend break. I should be in Colombo tomorrow. I’m counting on you for the MOD before holidays! Vladimir(«Дорогой Викрам! Я все в том же селе. Надеюсь, выходные прошли хорошо. Я должен быть в Коломбо завтра. Я рассчитываю на вас в вопросе МО до выходных! Владимир»)
Vikram: Hi. I will be again at office on 17 th. So I am on leave in these days(«Привет. Я вернусь в офис 17-го. Я в отъезде в эти дни»)
Vikram: Mod officers may also be on leave these days(«Офицеры МО могут также отсутствовать в эти дни»)
Vlad: So, you aren’t working until the 17th?
Vlad: hat is the earliest date you think the clearance could be received from MOD?(«Так, вы не работаете до 17-го?» «Когда самое раннее может быть получено разрешение из МО?»)
Vikram: I ll see after I get office(«Станет понятно, когда я окажусь в офисе»).
* * *
Утро выдалось ясное, и позавтракав, мы, не торопясь, принялись сворачивать антенны. Где-то в начале этого рутинного процесса у сарая появился Калум. Трезв и молчалив, что на него не похоже. Обычно, хозяева, у которых мы снимаем жилье, предлагают помощь в сборе антенн. Влад всегда останавливает помощников, поскольку собирать надо компактно. Очень компактно. Калум не исключение. Но он все равно вертится неподалеку. Переживает, чтоб не смотались, ясное дело. Влад бросает мельком:
– Сейчас, как расплатимся, начнутся разборки. «Чего так мало?!»
– Ты говорил, что он понял насчет денег…
– Понял. Только сделает вид, что не понял!
– Как обычно, перед уходом платим?
– Ага…
Накануне вечером нужную сумму мы отложили. Новыми, пахнущими типографской краской, купюрами. Не очень крупными купюрами – по пятьдесят, сто рупий. В итоге пачка из семи тысяч рупий (около $46) выглядит объемно, как настоящее состояние. По нашей оценке, это доход за месяц – полтора на взрослого в этих краях. Это хорошее подспорье для семьи простых земледельцев. Если не пропьют…
 |
| Почта, селение Паттипола (к нашему огорчению, на почте не оказалось открыток) |
Мы утрамбовали рюкзаки. Влад зашнуровал огромный зеленый рюкзак килограмм под тридцать (двадцать восемь, если точнее). Мы еще раз осмотрели помещение, чтоб не забыть какой-то мелочи и, убедившись в полной готовности к выходу, Влад говорит: «Бери сейчас вещи и выноси на тропинку. Если будет скандал после того, как я отдам деньги, чтоб нас тут не заперли! Или еще какой неожиданности не вышло».
– Оплата за жилье, согласно уговору! Считай!
Я с любопытством наблюдаю за пареньком.
– Сейчас досчитает и начнется, – говорит тихо Влад.
Калум с пачкой денег присел на край кровати и начал считать. Одна, две, три… Он медленно перемещает купюры с большой стопки в новую стопку, пальцами перебирая шершавую текстуру дензнаков. Кажется, что этот процесс доставляет ему невероятное наслаждение. Да так, несомненно, и есть! Счет занимает около минуты. Наконец, парень отрывает глаза от пачки денег и смотрит на нас. Я с удивлением вижу, что глаза его полны счастья! На лице выросла неподдельная улыбка.
– Все О'key? – спрашивает Влад.
– О'key? – только и отвечает Калум.
– Are you happy now? (Ты теперь счастлив?) – еще раз уточняет Влад. Мне кажется, что он и сам в это с трудом верит.
– Yes…Happy! – кивает утвердительно хозяин сарая, улыбка появляется на его лице.
– Ну… тогда мы пошли!
– О'key!
Мы жмем руку пареньку, взваливаем на плечи свои рюкзаки и направляемся по знакомой тропе вдоль склона холма, вскоре свернув на бетонку, ведущую к шоссе. Скандала не вышло, и это самая большая и приятная неожиданность на сегодня. Хорошее начало для длинного пути на север.
— — —
Поезд
 |
Селфи на перроне вокзала в Паттипола. Я сделал фото
и тут же переслал жене по чату. Она и спрашивает: «Кто это?» Я же думаю – что за дурацкий вопрос?! «Это я…», – пишу ей. А она… «Ой!» Говорит, что не разглядела сразу и что я здесь на себя не похож. Превратился, мол, в какого-то «чужого мужика». Даже чем-то стал похож на Вову… А мне фото нравится! |
Другое дело – поезд. У колеи ничего не строят, нет в этом никакого смысла: поезд не остановится, товар не купят. Вид из поезда открывается такой, что просто дух захватывает! Но вернемся к началу нашего путешествия.
Мы добрались до железнодорожной станции и поскидывали увесистые рюкзаки на платформу. До отправления поезда остается около часа. Да он еще и не прибыл, в общем-то. На перроне, укрытом от палящего солнца широченным козырьком, скучают несколько туристов из Европы. По возрасту – студенты. Их белая кожа покрылась неравномерными красными пятнами – следами солнечных ожогов. Впрочем, ребятам весело, путешествуют они в компании.
Влад отправился за билетами в служебное помещение. С билетами никаких проблем. Слышу, как кассир уточняет класс билетов. Точно третий? Уверены? Влад подтверждает: нам хочется поближе к народу. Так, чтобы можно было посидеть на полу у открытых дверей, вдохнуть свежий горный воздух, полюбоваться ландшафтами, поглазеть на поток разноцветных одежд пассажиров, входящих и покидающих вагон… А такое возможно только в третьем классе. С другой категорией билета сидеть нам на строго отведенном месте и уныло созерцать природу через окно и, возможно, еще через плечо соседа. И еще – билет третьего класса ну очень дешев!
 |
| Наши билеты на поезд из Паттипола в Коломбо, третий класс (три красные полосы говорят об этом), стоят по 170 рупий (около $1.1) |
Четко видно отличие между вагонами третьего класса и прочими. Это отличие проявляется уже во внешнем виде вагонов: третий класс ржаво-коричневого цвета с пассажирами, сидящими в дверях. В вагонах высокой категории пассажиры сидят в креслах, одеты обычно солиднее и в дверях никто не сидит. Вагоны третьего класса для простого народа: студентов, учеников, обыкновенных тружеников, переезжающих из одной деревни в другую…
 |
| Железнодорожная станция Паттипола. Поезд туда, «куда нам не надо». |
Пронесся за окном вокзал Паттиполы, промелькнули огороды, мимо которых по узким тропам мы ходили несколько дней назад. Пересекли шоссе. Еще огороды и все… Маленький горный мирок с его жителями остался позади, продолжая жить лишь в памяти и в фотографиях.
 |
| Селение у плантации |
Чем дальше мы отъезжаем от Паттипола, тем меньше леса, но больше чайных плантаций. Когда-то здесь были эвкалиптовые леса – в эпоху до начала возделывания кофе, а затем, когда кофейные кусты были уничтожены грибком, их заменили чайным кустом. Теперь можно увидеть лишь редкие деревья, одиноко стоящие где-нибудь с краю плантации.
 |
| Обреченный на одиночество… |
Кому-то из нас пришла в голову мысль взвесить фунт зеленого, свежесорванного листа и сосчитать, сколько там листьев [...] В фунте оказалось 735 веточек (на каждой два листика и почка). Если исходить из того, что средняя дневная норма сбора на работницу – сорок фунтов, то ей надо сделать около тридцати тысяч движений, чтобы заработать две рупии девяносто четыре цента (1 рупию 92 цента за первые 23 фунта и по 6 центов за последующие 17 фунтов) [...]
Джаясурия рассказал, что все затраты на производство фунта чая, включая оплату рабочих, удобрения и транспортировку, составляют 1 рупию 40 центов.
– На аукционе в Коломбо фунт чая продается по две рупии и даже дороже, – заметил Читашвили[...]
– Следовательно, с каждого фунта владелец имеет шестьдесят центов чистой прибыли?
Управляющий утвердительно кивнул головой. Пиял спросил его, сколько акров занимает плантация.
– Семьсот тридцать, – ответил тот.
Наш друг вынул записную книжку и стал что-то прикидывать.
– Таким образом, если принять названную вами цифру среднего сбора – семьсот фунтов с акра в год, эта плантация дает пятьсот одиннадцать тысяч фунтов и приносит ее владельцу более трехсот шести тысяч рупий чистого годового дохода. Иными словами, работница получает за собранные ею в день сорок фунтов зеленого листа или за десять фунтов сухого чая две рупии девяносто четыре цента, а фирма зарабатывает на собранном ею чае в два раза больше.
Из книги В. Яковлева «Легенды и жизнь острова Ланка»Состав мчится сквозь сказочную страну, раскинувшуюся среди живописных холмов, гор и лощин. Несколько раз со страшным грохотом поезд проносится по мостам, построенным, как и вся железная дорога, колониальными властями лет сто назад или более. А под мостами виден горный стремительный поток реки на дне глубокого ущелья. Красоту увиденного трудно описать словами. Я попытался что-то поймать на камеру телефона, но сложно вести съемку, когда прогалина в густой растительности, через которую просматривается великолепный пейзаж, появляется только на секунду…
Изд-во «Наука», М.: 1977
 |
| В горах Шри-Ланки |
 |
| В горах Шри-Ланки |
Пацан с мобильником, наконец, телефон спрятал от греха подальше. Не рассчитывал он стоять столь долго (полчаса вот уже, как идет «операция захвата»). Наконец, на захваченную площадь в полторы ступни «студент» попробовал сесть. К его несчастью, хилого он телосложения, с тощей задницей. Весом выдавить Влада не получится. Он-то сел, но ровно на то место, где были его кроссовки. Сидит он, обе ноги на улицу свесив. Опасно сидит. Никто ему не запрещает в вагон пройти, но зацепило видимо, что тактика его не срабатывает.
 |
| Райский уголок |
– Сейчас?! – удивился я, потому что сидит «студент» к нам спиной, и мне не заметно каких-то усилий, предпринимаемых с его стороны.
– Да! Ерзает и щемится! – комментирует Влад ход событий, словно Озеров хоккейный матч. – Но ничего у него не выйдет: я тут хорошо в проходе зафиксировался!
Да, это так. Влад уперся спиной в одну стенку, а ногой – в противоположную. Сидит мертво! Эти ерзания и скрытая борьба продолжались еще минут десять. Не знаю, чем бы это все закончилось, но нам помогли.
В вагоне появился высокий плотного телосложения мужчина в форме железнодорожника: очень напоминает полевую форму солдата-пехотинца, только на голове у него не пилотка, а фуражка с кокардой железнодорожного ведомства. И оружия нет. Служивый за порядком следит в вагоне. Приблизился он к нам, взглянул в нашу сторону и остановился. Что-то не понравилось. Он окликнул «студентов», которые нас облепили. Что-то начал говорить им грозным тоном, помогая себе для выразительности указательным пальцем. Те, что стояли возле меня сразу поняли и посторонились. Как и не было их: они не просто отступили, а исчезли с глаз долой.
А третий, наглый, не хочет свой рейтинг по твердолобости уронить. Сидит, но замер, притих, типа, не замечает, что в вагоне происходит. На улицу смотрит. Тут «железно-начальник» не выдержал, и парня, что сидит на три четверти своей не очень мягкой пятой точки опоры, за руку подергал. Не сильно, так, чтоб тот не испугался, и на ходу поезда от неожиданности или по неосторожности из вагона не свалился. Поэтому руку свою от его руки отрывать не спешит. Обернулся «студент». Служивый на него грозно посмотрел, и так же грозно приказал убираться с прохода к такой-то матери! Поднялся окаянный и убрался прочь. К нам никаких вопросов. Сидели-то мы нормально, надежно. Прыгать с поезда не собираемся, водку не распиваем. Я мысленно поблагодарил «железно-начальника», а тот продолжил свой обход.
 |
| Маленький путешественник |
Из-за того, что дверь пришлось прикрыть, стало парко. Рубаха прилипла к телу. Почему-то и мои штаны успели намокнуть. Видимо от капель, что залетали через распахнутые двери. Когда я в очередной раз разминал ноги, а потом садился на пол, мокрая штанина на моем колене не выдержала и разорвалась. Меня это очень огорчило: с драным коленом я точно похож на бомжа. Нет, пожалуй, не на бомжа, а на путешественника из далекой страны, у которого в средине путешествия неожиданно кончились деньги и припасы.
Я еще не совсем успел сжиться с мыслью, что сидеть в проходе вагона третьего класса – это круто. Хоть мы и стараемся всегда слиться с народом, но тут есть небольшой перебор. Народ-то сидит на лавках или стоит, в крайнем случае… Почему мне женщина предлагала сесть на лавку, когда место возле нее освободилось?! И это в переполненном-то вагоне! Ее земляки, вон, стоят! Но она предлагала сесть мне с Владом! А теперь и дедушка туда же: меня окликнул пожилой ланкиец, жестом указывая на место, с которого только что встали. Я благодарю его, но остаюсь в проходе. Дождь закончится, и мы снова откроем дверь и будем наслаждаться прохладой. Живописные виды почти закончились: мы уже в предгории. Воздух стал теплым и влажным.
В вагоне не бывает тишины. Только не в третьем классе. Торговцы. Их очень много. Они ходят по вагонам нескончаемой чередой. Продают пирожки с карри, воду, орешки разные, чипсы и еще неведомо что, похожее на выпечку с перцем. Такая выпечка, размером с крекер, лежит у продавца в большой корзине вперемешку с маленьким и, наверняка, весьма жгучим перцем. Перец занимает треть объема корзины. Пахнет аппетитно. Но мы такое не берем, чтобы не подхватить чего. К такому угощению, пожалуй, и вода потребуется. Из всего, что продают в вагоне, самым нейтральным, пожалуй, являются орешки. Не только арахисовые я вижу. Есть еще какие-то, название которых я не знаю. По размеру они похожи на сушеный горох. Их делают с присыпкой (наподобие той, которую сыплют на чипсы) для улучшения их вкуса. Сами по себе эти орешки не особо вкусные. Но они относительно дешевые, и их берут.
Мы спросили как-то цену у продавца, но она показалась завышенной раза в три по сравнению с обычной. «Не будем брать», – решили мы. Голод еще не перешел в стадию «сосущего», «неотступающего», «дурманящего», «играющего с воображением». Все нормально. Около девяти мы должны быть в Форте (Коломбо), а часов в десять, вероятно, уже перекусим чего-нибудь…
Многочисленная торгующая братия, продающая острую, либо весьма сладкую выпечку, воду, порой и ругается между собой, если конкуренты перебивают клиентов. Ходят по вагону мамки с детьми, или снуют подростки. В трех шагах от меня находится туалет, где дверь плохо закрывается. Очень востребованное место… Возле нас жизнь просто кипит.
В дальнем конце нашего вагона – импровизированный концерт. Едут студенты, поют песни. Основной музыкальный инструмент у них – два ручных барабана. Барабан зажимается под мышкой или между ног, и костяшками пальцев музыкант выбивает довольно ритмичную мелодию. Группа студентов поет в конце вагона под бешеную дробь барабанов. Их песня доносится до нас сквозь общий гул в вагоне и стук колес по шпалам. Где-то спустя час от начала их концерта, они почему-то переместились в средину вагона, аккурат в то место, где мы «держим свои позиции». Ребят человека три-четыре, и девушки с ними, четыре-пять студенток.
В паре метров от нас, с противоположной стены вагона, тоже есть выход. Они там и остановились. Компания веселая и дружная. Барабанщики тут же принялись выбивать ритмы на барабанах, а девушки подхватили слова, и мы смогли насладиться импровизированным концертом, заняв лучшие сидячие места «в первом ряду». Единственное, что меня смущает, это дырка в штанах на моем колене. Ругаю себя, что надел это старье, и стараюсь прикрыть «пробоину» рукой.
Я вроде и не таращусь на ребят, скромно сидя на полу у выхода со своим пыльным рюкзаком под боком. Но… Мой взгляд скользнул по группке ребят и задержался дольше обычного на девушке, певшей в ритм музыке со своими подругами. Ее красота – услада для глаз, а голос ласкает слух дивными звуками. О такой сказал поэт:
Взволновали сердце волны черных кос,
И покой навеки их поток унес.
О Аллах, пред ними я лежу в пыли,
Рад бы, но подняться не могу с земли.
Снова я мечтаю на исходе дня,
Чтоб закат окутал тьмою кос меня.
Осушая кубок, думаю о том,Ее смуглое лицо имеет удивительно тонкие черты, она улыбается, общаясь со сверстницами, и сквозь алые губы ее обнажаются жемчуга белых зубов. Завитки ее челки ниспадают на лоб, немного скрывая его. Ее слегка вьющиеся черные блестящие волосы перетянуты резинкой на затылке, и локоны, вырвавшись из тенет, словно водопады, ниспадают по обнаженным плечам, заканчиваясь ниже лопаток.
Чтоб меня споила призрачным вином […]
Она стоит ко мне вполоборота, всего в паре метров. Воздушная футболка ее лишь слегка касается плеч, выделяя два манящих холмика. Джинсы хорошо подогнаны по стройной фигуре, подчеркивая все ее достоинства. Только что она пела с подругами под ритмы барабана, а сейчас весело переговаривается с ними. Я смотрю, не отрываясь.
Снова песня. Незнакомая мелодия и слова почему-то начали проникать глубоко в сознание. Я не хочу, чтобы песня заканчивалась! Одна песня следует за другой, один ритм барабана сменяет другой, еще более интенсивный. Не останавливайся, барабанщик! Девушки поют хором. Но других я почти не вижу, другие – это только звуковой фон. Я смотрю лишь на одну, как будто поет эта пери только для меня. Только для «первого ряда».
И вот на миг мне показалось, что девушка взглянула в мою сторону. И через время – еще раз. Я почувствовал ее взгляд, такой… притягивающий! Эти четкие контуры бровей, черные ресницы… Она красива, черт возьми! Очень. Неужели это вижу только я?! Кажется, что все вокруг должны смотреть в сторону поющих. Я быстро осмотрелся: Влад прикрыл глаза и дремлет, раскорячившись в узком проходе, опершись о рюкзак и стену. Пассажиры все так же сидят по лавкам, едят острые пирожки с карри, потягивают воду из бутылок, кричат дети, громко хлопает дверь в туалете в трех шагах от меня…
Я снова перевожу взгляд на молодую сингалку, поющую песню на языке, который мне не знаком. Не обязательно знать язык, достаточно чувствовать ритмику. Достаточно просто чувствовать. Я смотрю, боясь снова оторваться. Мне должно быть стыдно так откровенно «палиться», но это чувство почему-то покинуло меня. Я снова ищу встречи взглядом… но она больше не смотрит.
…Шайла?… Шайла!Я схожу с ума? Я не знаю. Сон и явь порой могут идти параллельно, иногда переплетаясь в каких-то схожих событиях. Иногда кажется, что события сейчас происходящие, уже были однажды прожиты: железнодорожная станция, стук колес поезда, запахи леса и чайных плантаций с врывающимся сквозь распахнутые двери ветерком и… эта девушка напротив. Я силюсь припомнить черты лица незнакомки в моем сне. Но образ ее с трудом оживает в моей памяти. Я лишь четко помню ее взгляд. Для того чтобы вспомнить, надо снова погрузиться в сон, и быть может среди бесчисленных вариантов сновидений оживет именно тот, который даст надежду на еще одну встречу… Нет, в моем сне она была одета как подобает правоверной, но глаза Шайлы были очень похожи на глаза этой девушки-студентки напротив меня. Слова ее притягивали душу и звучали так же маняще, как и песня, льющаяся из уст этой красавицы…
«Я буду близко, но будешь ли ты знать об этом?!…»Горе мне, сомневающемуся… Горе, путающему сон с реальностью. Мне нужно больше знаков; больше, чем только взгляд один!
Песня спета, и не одна. Дробь барабанов смолкла. Ребята весело перекидываются словами. Кто-то пьет воду, кто-то общается. Мимо нас проходит продавец орехов и перченой снеди. Он выкрикивает нараспев названия товаров, крутясь направо и налево с огромной корзиной на шее и с зажатой в кулаке охапкой упакованных в небольшие кулечки орехами. Он повернулся в нашу сторону, но я безразлично посмотрел на него, а он на нас, рассевшихся на затертом полу среди серых от пыли рюкзаков, и последовал дальше.
Студенты остановили его. Они спрашивают про цену на орехи, зажатые в его руке. Торговец демонстрирует товар, позволяя перебрать и рассмотреть содержимое кулечков. Наконец, у него покупают четыре пакетика орехов. Юноши и девушки вскрывают пакетики и весело, беззаботно, лакомятся орешками. Я отвернулся и посмотрел в распахнутую дверь. Дождь уже прошел. Мимо проносится пейзаж какой-то небольшой деревушки, расположившейся в тени кокосовых пальм и развесистых бананов. За деревенскими домиками лежат огороды, а за огородами луг, поросший мелким кустарником. А за лугом – горы. Они не столь большие, как в центре Цейлона. Всего лишь пару сотен метров в высоту…
– Take it please!
Сзади я услышал чей-то женский голос.
– Hello! Take it, please! – послышалось вновь.
|
Селение у плантации
|
– Она предлагает нам угоститься! – услышал я голос друга.
Я улыбнулся девушке, произнес слова благодарности и взял из ее рук пачку орехов. Чуток отсыпал себе и еще горсть в руку Вове. Остаток вернул дивной газели, что оказалась предо мной.
– It's very kind of you! God bless! – произнес я.
– My pleasure!
Девушка еще раз улыбнулась и вернулась к друзьям.
Мое сердце защемило от тоски. Я принялся медленно есть орешки, пересыпанные соленой вкусовой добавкой, почти не получая удовольствия. Размышления о сладости таких мимолетных встреч и неминуемой тягости расставаний захлестнули меня. Сколько их может быть в дороге… А в жизни!
Через полчаса студенты сошли с поезда на какой-то станции. Вместе с ними вышла и та, кто унесла мои мысли и мечты с собой, оставив лишь одни печали…
– Вова, мы, кажется, очень похожи на бомжей в таком прикиде, – делюсь я с товарищем своими подозрениями. – Особенно вот эта рваная штанина… А если на нее нашить большую заплатку из цветного материала, а потом где-нибудь еще, в другом месте, то я уже буду похож не на бомжа, а на дервиша – «святого нищеброда»!
– Не заморачивайся! – коротко ответил Влад. – Надо купить другие штаны в Коломбо. Если время будет...
На станцию Форт в Коломбо поезд прибыл в десятом часу вечера… К этому моменту вагон заполнен лишь наполовину. Длительная поездка немного утомила нас обоих, но я счастлив, что этим вечером завершается этап «горной экспедиции». Успешный этап, ведь мы прошли через череду событий и испытаний, которые в других условиях больше не повторятся.
От осознания своих сил чувствуешь настоящее счастье существования в этом мире. В мире, который так разнообразен в своих красках и который не вписывается в рамки иллюзий, свойственных человеку. Впереди нас ждут новые события и встречи, предугадать которые невозможно: нет детального плана. Ощущение приключения, не завтра, не в будущем, а прямо сейчас, в этот момент – это настоящий драйв.
Оглядываясь назад, начинаешь понимать, что если ты прошел через то-то и то-то, то решить текущую проблему просто обязан. В конце концов, проблема уже не воспринимается таковой, а лишь как одно из череды неизбежных испытаний на пути к цели. Мы сможем. Начинается следующая страница нашего приключения. С первых шагов по пыльному перрону станции Форт…
 |
| Среди гор и холмов |
— — —
Подготовка к публикации: Лилия Васильева, EW7L. Фотографии и сканы предоставлены автором. Текст дается в авторской редакции.
Добавить комментарий
Пожалуйста, указывайте свое имя и позывной.