Шри Ланка: возвращение в округ Джафна

Идущие за ветром. Путешествие на Шри Ланку и Мальдивы: части  1  2  3  4  5

автор: Константин Никитенко, US5ETV 

Sri Lanka .District Jaffna (Шри-Ланка, округ Джафна)

(Putting our feet exactly at 9⁰37’14.431’’N; 79⁰57’27.052’’E…)

Официально.

Город Джафна (Jaffna) расположен на одноименном полуострове, в 400 км. к северу от Коломбо и является административным центром северной провинции Шри-Ланки. Это один из самых жарких и сухих регионов острова, с трех сторон омывается водами Индийского океана - Полкским проливом, Манарским и Бенгальским заливами. Джафна - один из самых крупных городов Шри-Ланки, является важным торгово-транспортным центром страны, а также историческим и культурным центром тамильского края. Большинство тамильских граждан, проживающих в Джафне, имеют хорошее образование, и эта область Шри-Ланки по праву считается наиболее грамотным районом острова. На полуострове функционируют множество образовательных учреждений - Университет "Джафна", Центральный Колледж "Джафна", Hartley Колледж, Школа для девочек Vembadi, Колледж для мальчиков Parameshwarar, Школа Методистов, Индусский Колледж "Джафна" и другие учебные заведения. На полуострове развито земледелие (выращивается красный лук, табак), рыболовство, добыча жемчуга, ремесла (плетение циновок, изготовление ювелирных украшений).

Полуостров Джафна имеет богатую историю, уходящую в глубину веков. В доколониальную эпоху Королевство Джафна контролировало не только район полуострова, а также Остров Маннар, богатейшие места по добыче жемчуга вдоль побережья Путталам, Остров Делфт и другие прилегающие острова, а время от времени и порт Тринкомали, расположенный на северо-востоке Шри-Ланки. Впервые Королевство Джафна потеряло независимость в 1621 году. Португальцы захватили в плен короля Джафны - Sangili Kumaran и вывезли его вместе с сыновьями в Гоа, где они впоследствии были казнены. Для укрепления своих позиций португальцами был построен Форт Джафна. Форт строился из белых коралловых блоков, имел форму шестиугольника и был окружен рвом. Следующая эпоха Джафны отмечена голландским вторжением, которое принесло религиозную свободу тамилам и проживавшим там мусульманам. Голландцы, а позже англичане, правили Джафной в течении трех столетий. Тамилы Джафны до сих пор используют в обращении множество португальских и голландских слов. В течение британского правления в Джафне было построено множество образовательных учреждений, в которых преподавался и английский язык. Наряду с этим, индусское просвещение развивало свою собственную сеть школ. 85% населения районов Джафны были индусы, которые следовали своим традициям.

Форт Джафна (XVII век)

Множество мелких островов соединяются с Джафной дорогами. Самый крупный из них — Кайтс, отличающийся большим количеством католических храмов. У дороги, соединяющей Каративу и Кайтс, находится голландский форт Хамменхил, преобразованный ныне в военно-морскую базу. Западнее находится островок Наинативу, на котором расположены индуистский храм Нага Пушани Амман и буддийский монастырь Нагадила. Добраться сюда можно только на лодке. Самый удаленный островок, Делфт, получил название в честь голландского города, славящегося своим фаянсом; на острове сохранился построенный когда-то голландцами форт; о голландцах напоминают и местные пони — потомки лошадок, завезенных ими много веков назад.

— — —

Дорога в никуда

Утро в Коломбо. Фото: livejournal.

Район Форд, Коломбо, Шри-Ланка.

25апреля 2017, 05:20

Раннее утро в Коломбо – это единственное время, когда комфортно чувствуешь себя на улице. Солнце еще не взошло над городом, но лучи надвигающегося из-за горизонта светила уже подсвечивают небо в серые тона.

На улицах в центре города вовсе не безлюдно в это время. Торговцы уже открывают свои лавки, неторопливо убирая мусор с клочка тротуара, примыкающего к фасаду. Проезжая часть еще не заполнилась нескончаемым потоком машин. Еще можно катить небольшую тележку у края дороги, не опасаясь наезда тук-тука. Этим и пользуются торговцы, развозящие в столь ранний час товары от склада к торговой точке. Бананы, кокосы, какую-то растительность тянут на тачках вручную.

Нищие, которых хватает на центральных улицах, в основном еще спят, подложив под голову истоптанные пыльные сандалии или поношенную куртку. Тепло на улице. Спят поэтому прямо на асфальте, на тротуарной плитке, прижавшись к стене постройки, забившись в любую нишу, чтобы не мешать спешащим куда-то людям, подстелив под себя лишь грязную тряпку, а то и вовсе без таковой.

С рассветом улицы заполнятся, оживет торговля, и транспорт будет двигаться нескончаемым потоком, останавливаемым лишь взмахом палочки регулировщика. Пока солнце не показалось за горизонтом, который и не видать-то в городе, пока высотные постройки центральной части Коломбо не начали отбрасывать длинные тени на пыльный асфальт дорог, и пока поток тук-туков и автобусов не перекрыл своим ревом голоса птиц с берегов Beira Lake (озеро Бейра), еще можно любоваться этим городом, дышать остывшим за ночь воздухом и наслаждаться моментом. Спешить наслаждаться, потому что часа через три город этот превратится в пекло, в преисподнюю, где грешники должны работать, варясь в котле асфальтовых джунглей…

Базар, находящийся возле автовокзала в районе Форд (Manning Market), еще не начал работу, но несколько торговцев уже раскладывают товар. У них уже можно купить всякой съедобной всячины. Влад наведался туда и купил мандарин и яблок. День у нас будет долгим…

На автовокзале людей много, но большая часть их еще спят, расположившись прямо на бетонном полу. Спит семья – отец, мать и дочь – подстелив лишь газету на грязный пол. Сидений мало, они все заняты. Спят и на них, но так куда хуже, чем на полу. Мы тоже провели ночь на вокзале…

Бездомные в Шри-Ланке. Фото: tury.

Автобус из аэропорта доставил нас в центр Коломбо довольно поздно. Не было особого желания искать жилье на несколько часов, и мы по приезду сразу направились к вокзалу… Здесь и просидели несколько часов.

Ближе к пяти открылось вокзальное кафе. Снаружи оно выглядит более-менее прилично. Такой эффект создается из-за яркого освещения. Мы поспешили туда, чтобы подкрепиться на дорогу. Рюкзаки скинули у входа, недалеко от кассира. Меню в это время еще довольно скромное – рис, яйцо, булочка с карри (чертовски острая), – но и так подойдет. Мы взяли по тарелке еды, теплую жижу в чашке, которую принято называть «какао», и начали есть.

Сейчас около пяти, и до первого рейса в Джафну остается час, который надо как-то убить. Я рассматриваю немногих посетителей кафе. Ничего примечательного, замечаю лишь одного странного вида типа, который косится на нас. Я уже встречал его на территории автовокзала этой ночью. Он что-то начал спрашивать меня тогда (Влад куда-то отошел на тот момент), но я быстро «отморозился», потому что вопросы он задавал какие-то странные и нелепые. «Местный сумасшедший», – решил я. Вообще мне показалось, что район автовокзала переполнен всякого рода безумцами и прохиндеями. Поскорее хочется отсюда убраться!

Мы допиваем сладкую мутную жижу, слегка отдающую запахом того напитка, что получается при растворении брикета, надпись на котором идентифицирует его как «какао». Беседуя с Владимиром, я попутно осматриваю сектор возле входных дверей: за вещами надо присматривать.

Ничего интересного не происходит. Пять минут назад зашел полицейский. «Кассир» поздоровался с ним. Полицейский взял лишь «какао», но расплачиваться не стал. Перекинулся несколькими фразами с «кассиром», выпил чашечку и ушел восвояси.

В кафе вот уже в пятый раз забегает крыса. Зверек пробирается через открытую настежь дверь и особо не прячется. Бегает под стенкой, но все же довольно свободно себя чувствует. Крысу никто не гоняет. Она тут почти как кошка – всем примелькалась, и никому до нее нет дела. Крыса вертится возле стойки с лепешками и булочками с карри. Лишь шум с улицы от проезжающего автобуса заставляет ее метнуться снова к выходу и ненадолго спрятаться под колесом припаркованного рядом автомобиля. Через минуту крыса снова повторяет попытку добыть что-то съестное, и не видно, чтоб ей кто-то мог помешать в этом.

Мы сидим долго, и подозрительный тип уже покинул зал. Вот и хорошо… Нам тоже пора. Я посмотрел на часы. Пять ноль пять утра. Небо скоро начнет сереть. До отправления автобуса еще час.

 – Давай-ка я схожу, узнаю, есть ли рейс в Джафну на соседнем автовокзале… – предлагает Влад.
 – Ну сходи... – соглашаюсь я.

Влад ушел. Соседний автовокзал находится в нескольких минутах ходьбы. Называется он «Private Bus Stand», то есть автовокзал с коммерческими рейсами. А мы находимся на «Central Bus Stand» – центральный автовокзал, где работают государственные компании.

Минут через десять Влад вернулся. Он сказал, что на «Private Bus Stand» уже стоит под посадку автобус на Джафну, почти никого нет, и что минут через десять-пятнадцать он отправляется – раньше на целых полчаса, чем рейс, который мы ждем здесь.

 – Так идем же туда! – Мне не хочется сидеть в этом унылом месте пусть даже еще полчаса.  – Водителя видел?
 – Да. Он сказал, что можно садиться. Кондиционера только нет…
 – Все равно с открытыми дверями едем!

Автобусные билеты в Джафну

…Через пять минут мы уже затаскивали вещи в автобус. Автобус длинный, вместительный, с обрешеченными окнами, ничем не отличающийся от тех, что работают в государственной компании. Он практически близнец автобуса, что вез нас в Джафну в первый раз. В салоне находится три-четыре человека. Тут же на месте мы купили билеты и выбрали места по душе. Собственно, сели мы, как и минувшего раза, напротив двери.

Поскольку места много, то мы не стали ужиматься и делить три места на двоих: Влад сел на соседний ряд кресел, впереди меня. Ближайший час можно преспокойно развалиться на всех трех сиденьях и вздремнуть, пока не наберется достаточно пассажиров, и тогда уже придется «уплотниться».

Когда автобус отъезжал со станции, аккуратно пробираясь между припаркованными машинами и торговыми рядами соседствующего со станцией рынка, в салоне находилось не более полутора десятка пассажиров. Конечно, двери никто и не думал закрывать, и как только мы вырулили на еще полупустую дорогу и набрали скорость, поток приятной прохлады воздуха обдал разгоряченное лицо мое. Сонливость постепенно рассеялась (я не спал уже сутки), и я с восхищением представил, как огромный автобус уносит меня прочь из адского котла, под который черти только начинают подкладывать дрова и разводить огонь. Уже практически рассвело…

Маршрут Коломбо-Джафна. Hot day bath.

Есть своя особая атмосфера путешествий на автобусе. Сидеть у двери не жарко, и видно всех, кто заходит. Я уже смирился с тем, что рядом со мной сядут в последнюю очередь, когда свободные места в салоне почти заполнятся. Однако в эту поездку салон набился довольно быстро. Едва минул час, а местá в салоне уже стали заканчиваться.

Ну все, пора и мне потесниться, решил я. Я составил с сиденья на пол рюкзак ручной клади. Два места рядом со мной долго не пустовали. На очередной «десятисекундной остановке» в салон зашло много людей. И тут случилось то, что, со слов Влада, не могло произойти: рядом со мной села девушка, а за ней сразу же подсел и мужчина. Таким образом, девушка оказалась «прижатой» между двух мужиков. Ну, девушка – не девушка, но… молодая мать. Чтоб откровенно не сверлить ее взглядом (интересно же, что за смелая такая?!), я продолжаю равнодушно поглядывать в окно, но изредка и в ее сторону.

Откуда-то взялся грудной ребенок у нее на руках. Кто-то из салона передал малыша, ее малыша. Ребенок то спокоен, то карабкается в сторону мужика, сидящего по левую руку от молодицы. Вскоре я пришел к выводу, что это муж ее. Да, точно: он нежно тискает непоседливого малыша, общается с ним… Через какое-то время все это надоело карапузу, он начал психовать. У мужчины успокоить его не вышло, малыша передали матери. А мать, – она поняла, что чадо пора подкормить.

Это даже я понял, но вот никак я не ожидал, что женщина начнет кормить ребенка прямо в моем присутствии. Девушка (наверное, «девушка» не совсем уместное слово, но оно говорит о молодости той, о ком пишу) слегка покосилась на меня, но взвесив обстоятельства, стесняться не стала, распахнула ворот платья и обнажила левую грудь. Поднесла малыша к темно-коричневому соску тугой груди, и тот жадно прильнул, занявшись привычным делом.

Восход над лагуной. Округ Джафна.

Большая часть пассажиров сходит на отрезке между Анурадхапуром и Вавунией. Чем дальше продвигаемся на север, тем меньше подбираем пассажиров по дороге. В северной части страны плотность населения низкая, превалируют сельские, малозаселенные районы. Севернее Килиноччи (Kilinochchi) по обе стороны дороги открываются виды «на все сто»: неимоверная красота дикой природы, морских мелководных лагун – края диковинных птиц – приковывает и зачаровывает. Это самая приятная часть нашего долгого путешествия в округ Джафна.

К двум часам дня автобус въехал в одноименный город – административный центр округа Джафна. Пробираясь к автовокзалу по запроторенным улицам, автобус сбросил скорость, и я сразу почувствовал раскаленное дыхание асфальтовых дорог, зажатых в плотной городской застройке.

К счастью, мы не собираемся здесь задерживаться. План такой: взять тук-тук, как только сойдем с автобуса, и добраться на нем… Вот тут самый интересный момент: добраться куда? Конечно, в Аллаипидди, что на острове Кайтс (Веланай), но село большое по площади, с несколькими хуторами. Возможно, это даже не одно, а два села с одинаковым звучанием, но с разным написанием, о чем я писал ранее. На этот момент мы так тщательно в карту не всматривались.

Район острова Кайтс (Веланай). Встречаются два названия острова, потому что он имеет административное деление на две части с центрами в одноименных поселках. На северо-востоке видна часть Джафны. С города на остров идет насыпная дамба по мелководью пролива Палк. Там, где начинается мост со стороны Джафны, видна «фигурка» в виде звездочки – это старинная португальская крепость. На разных картах я встречал различное англоязычное написание названия села Аллаипидди. В тексте выше приведен фрагмент официально изданной карты района, написание названия села лучше брать с него.

Никто из нас не знает точно, как называется та часть села, тот хутор, где мы присмотрели несколько потенциальных домов для остановки. Единственная надежда – на те несколько снимков, что я сделал на месте в наш первый визит. На них запечатлены какие-то придорожные указатели, которые, по нашему мнению, должны сориентировать водителя, открыть ему глаза, что ли...

Что же касается меня, то я не смог бы сходу найти дорогу. Мы так долго петляли по улицам, фотографировали так много всяких указателей и плакатов, что это окончательно сбило меня с толку. Мы реально рассчитываем, что водитель сможет сориентироваться по моим фото. Какая наивность!..

Найти тук-тук не составляет большого труда. Особенно в районе автовокзала много их, да и на подъездных дорогах тоже хватает: тут стоят десятки припаркованных тук-туков, этих трехколесных гибридов мотоцикла и машины.

Остров Кайтс. Аллаипидди. На фото выделен прямоугольником удаленный район села Аллаипидди, который называется «Венпурави нагар».

Сойдя с автобуса, мы пересекли автовокзал, отошли несколько десятков метров и нашли тук-тук по сходной цене (кажется, шестьсот рупий или четыре доллара). Не теряя времени, мы запихнули рюкзаки в салон, и сами затиснулись между рюкзаков, «накрывшись» сверху рюкзачками поменьше (ручная кладь, которая у меня к концу поездки весила уже килограмм десять-одиннадцать). В дороге, возможно, понадобится фотоаппарат. Я вынул его из рюкзака и повесил на шею. В той позе, в которой я «замер» в салоне тук-тука, не то что снимать, а даже и сидеть не удобно.

Водитель сказал, что знает, где Аллаипидди. Конечное место поездки мы обещали показать ему уже на подъезде. Как называется та часть села, куда нам нужно, мы не запоминали, однако это должно быть указано на одной из тех фото, что я делал. Когда мы свернули с шоссе у «ти-джанкшн» (Т-образный перекресток – развилка на Аллаипидди) в направлении села, Влад попросил меня разыскать снимки.

Остров Кайтс. Аллаипидди. На фото, чуть ниже центра, виден хутор в полтора десятка домов в районе «Венпурави нагар». Улица, проходящая через хутор, упирается в пустырь и является тупиковой. Она заканчивается забором из колючей проволоки и воротами, замкнутыми на замок. Большой серый «прямоугольник», выходящий к морю, имеет в длину около километра. Это зачищенное техникой пространство, на котором полностью убрана растительность ковшом бульдозера. Периметр огорожен колючей проволокой. Предположительно район зачищен, либо под военную базу, либо под отель (последнее – сомнительно. Под отель нет смысла уничтожать пальмы, в основном, пальмировые, широко распространенные в этой местности). Возможно также, что здесь сравняли с землей старое поселение (такие случаи мне приходилось видеть раньше). Вот только чье?..

Я включил камеру и начал пролистывать десятки фото в поисках нужных кадров. Тут-тук трясет на разбитой дороге. Одной рукой я удерживаю рюкзак, а второй – давлю на кнопку камеры и листаю кадры, мелькающие на миниатюрном экране просмотра «Sony».

Отсвечивает. Глаза режет от стекающего со лба соленого пота. Я смахиваю капли, вытирая мокрую руку о рубаху. Отлистал Мальдивы, пошла серия из Джафны. Ну вот и нужные кадры. Я показываю Владимиру. Он говорит, чтоб держал их наготове. Влад помнит часть пути по селу и еще надеется, что по ходу движения картинка «раскроется» в памяти.

Венпурави нагар (увеличенный вид с предыдущего фото).
1 – пустующий дом на перекрестке, который нам предложил священник; 2 – церковь; 3 – дом священника; 4 – дом с «Божьими Одуванчиками»; 5 – основная дорога – маршрут моих прогулок по селу; 6 – дорога из «Венпурави нагар» в центр села. В полуденный зной прогулка по ней превращается в настоящее испытание. Длина дороги около трех-четырех километров по преимущественно безлюдной местности и с несколькими заброшенными домами. 7 – хибара (см. фото по тексту, глава «Простая жизнь»); 8 – «секретная тропа» Генри

Когда мы начали въезжать в центральную часть Аллаипидди, водитель спрашивает, куда же нас все-таки доставить?! Я протянул фотоаппарат и попросил его посмотреть подготовленные фото. Водитель остановился у обочины и принялся пристально разглядывать снимки, зуммируя некоторые изображения. Наконец, он сказал, что знает, куда ехать. Он снова завел тук-тук, и мы свернули на ближайшем перекрестке вправо, в сторону от центральной улицы села. Вскоре дома закончились, и пошла нетронутая земля…

Я не вполне освоился на местности. Потому мне все кажется незнакомым. Через какое-то время мы снова очутились среди домов. Тут водитель притормозил и,
перекинувшись через спинку своего сиденья, снова спросил: «Это оно?"

Отдаленный хутор в Венпурави нагар, Аллаипидди, о. Кайтс.
1 – дом «Божьих Одуванчиков» (9°37’14.431’’N, 79°57’27.052’’E). Место базирования радиостанции 4S7VBG/p (AS-171); 2 – пальма и пустырь. Здесь мы расположили антенны; 3 – дом, где живет семья, которая нас кормила почти все дни нашего пребывания в этом замечательном месте. Две сестры и их мать носили нам завтраки и ужины; 4 – дом Генри. 

 – Нет… Там было по-другому…
 – Это тот район, что на фото…
 – Но это не здесь! Там, где мы были, море недалеко! – воскликнул Влад.

Подтверждаю! Море было в нескольких минутах ходьбы.

 – Море?.. – задумчиво произнес водитель. Район этот явно ему мало знаком. Не здесь он в детстве мяч гонял… – Так куда теперь ехать?

Я уже готов выгружаться. Ну что можно требовать от водителя, когда и сам не можешь сориентироваться?! Оба мы понимаем, что придется тащить груз на себе и искать дорогу. Не самый лучший вариант. Тогда Влад решил немного помочь тук-тукеру. Трехколесное чудо снова покатило по распеченной дороге.

 – Прямо поезжай… А здесь сверни…. Пока прямо… – Влад руководит процессом в ручном режиме.

Мы проезжаем по улице, с обеих сторон зажатой небольшими домиками местных жителей. На улице почти никого нет, потому что жара сейчас в самом пике. И люди, и животные стараются не высовываться на открытое солнце.

Мы проехали почти в конец дороги. Надо останавливаться, либо сворачивать. Дорога, уходящая куда-то влево, грунтовая, теряется в песке и придорожной пыли. Можно и застрять. Мы снова остановились. Чувствую, что где-то близко те места, по которым мы бродили несколько часов в свой первый визит. Там тоже грунтовка была…

Указатель дороги на одном из перекрестков в Венпурави нагар. На одном из фото выше эта дорога отмечена цифрой «6». Один из снимков, предъявленных водителю тук-тука.

 – Хорошо. Выходим, – говорит Влад. – Мы где-то в нужном районе, хоть и не совсем в том месте, где мы искали дома минувшего раза.
 – Может проще будет пешком найти?
 – Сейчас разберемся…

Мы расплатились с водителем и отпустили тук-тук. Конец густонаселенной улицы, а людей – не видать! Сидят по домам. А скорее, даже, лежат где-нибудь в тени под раскидистым манго, дремлют…

Мы стащили рюкзаки с распеченной солнцем дороги под забор чьего-то дома, в тень дерева. Надо искать контакт с местными жителями. Стоит ждать, или кому-то из нас следует налегке отправиться на поиски намеченного заранее места? Вот только никто из нас не знает, в каком направлении двигаться. Не были мы именно в этом месте, не гуляли здесь две недели назад…

Мы просто расположились в тени дерева и стали ждать. Ждать хоть кого-нибудь. Первым на дороге появился почтальон – пацан лет двадцати пяти. Он медленно едет на велосипеде, лениво перебирая педали. Одет он в белую рубаху, хорошо отражающую солнечные лучи. Через плечо у него перекинута сумка с газетами. Он остановился у соседнего дома и сунул газету в подвешенный у калитки почтовый ящик.

Когда он снова тронулся в путь и поравнялся с нами, мы его окликнули. Парень остановился. На английском его спросили, не знает ли он кого-нибудь, у кого можно остановиться? И еще я собирался показать ему несколько фото, чтобы выйти на нужный нам район села. Но… парень абсолютно не говорит на английском. Он что-то сказал и уехал. Странно…

Так выглядит дорога в Венпурави нагар… Пустынно, одиноко, безветренно и предельно жарко…

Снова ждем. Ну, где же люди?! Через несколько минут на дороге показалась женщина лет пятидесяти. Чтоб ее не испугать, лишь один из нас вышел к ней.

Через минуту Влад вернулся, мы взвалили рюкзаки и направились за простой сельской бабой.

 – Она не знает, у кого можно остановиться, но говорит, что ее муж может знать, – делится Влад по дороге.
 – А кто ее муж?
 – Священник местной церкви.
 – Вот так встреча!

Мы свернули вслед за женщиной на ближайшем перекрестке. Вбок от асфальта отходит проселочная дорога. Прошли два двора, у третьего остановились. Хозяйка раскрыла калитку и предложила пройти во двор. Двор защищен от солнца кронами нескольких деревьев, растущих на его небольшой территории. Даже удивительно, что кругом такие огромные пространства пустуют, а дворы у сельских жителей маленькие. Позже я убедился в том, что не везде так тесно…

Под ногами – песок. На острове такая почва, песок вперемешку с дерном – переплетением корней прибрежных трав и кустарника. В доме людно (входная дверь распахнута настежь, позволяя морскому бризу продувать помещение). Трое, может быть, четверо детей до шестнадцати, и несколько взрослых. Увидев двух незнакомцев, да еще и иностранцев, девушки и девочки убрались из коридора в комнату.

 – Вещи можно оставить во дворе, никто их не тронет, – заверила хозяйка.

С удовольствием мы скинули свой груз у забора. Хозяйка что-то прокричала домочадцам, и парень, вероятно, ее сын, вынес нам из дома два пластиковых стула и еще один для отца, и поставил их на песок непосредственно у входа в дом. Жестом пригласил присесть. К нам подошел мужчина, муж селянки, и поприветствовал нас. Мы пожали друг другу руки и сели на стулья в кружок. Мужчина представился. Мы тоже.

Один из первых вопросов, которые люди задают иностранцам: откуда вы? И эта встреча не была исключением. Только в этот раз даже страна Россия оказалась за пределами познаний пастора.

Влад изложил суть наших поисков в столь малопосещаемом людьми из внешнего мира месте. В ходе этого рассказа стало понятно, что с общением на английском будут проблемы: пастор плохо понимает, весьма плохо, и с большим трудом выражает свои мысли на чуждом ему языке. А вот его сын, подросток лет пятнадцати-шестнадцати, значительно преуспел в языках! Он в какой-то момент подключился к беседе и помог отцу понять суть сказанного.

Нам принесли «какао» – все ту же убойную смесь сахара, сухого молока и небольшого количества какао-порошка, которую готовят на всей протяженности от Паттипола до Аллаипидди… Вынесли и печенье на блюдце. «Как это мило!» – сказала бы чисто по-девчачьи одна из моих коллег с работы. Да весьма мило. Мы перекусили и выпили, и жажда отступила.

Я не упомянул, что перед «какао», едва войдя во двор, мы попросили воды. Я залпом осушил весьма вместительный стакан и сразу пожалел: жидкость тут же потом проступила по всему телу. Мысль о том, что даже если не будет места, где помыться, всегда можно выйти к морю и совершить «омовение», немного успокоила. Да-да, прямо в море и не раздеваясь – одежда уже не свежая. Рубаха на мне взмокла, прилипла к телу и «подохла». Мокрые пятна, словно трупные маркеры, расползлись по ее поверхности. Ненадолго. На солнце все исчезнет. Солнце здесь все выжигает и сушит. Солнце здесь просто убивает…

Церковь в Венпурави нагар. Вечерами церковь становится одним из центров молодежных гуляний. Говоря по-простому, любит здесь народ тусоваться! На фото аэрофотосъемки (выше по тексту) положение церкви отмечено позицией № 2.

Итог нашей беседы: пастор взялся нам помочь. Есть у него на примете жилье. Не его дом, но в доме, о котором он говорит, никто не живет сейчас. Его, панотца, попросили за ним присмотреть. Так что, если понравится, можно в нем остаться. Мы тут же выразили желание осмотреть жилище.

Сказано – сделано. Пастор поднялся со стула, и мы вышли со двора. С нами пошел и его сын. Как оказалось позже, этого парня нам просто бог послал! Проблема с вербальными коммуникациями очень ощутима в селе. Повезло нам встретить кого-то, умеющего связать слова в предложения, а предложениями передать суть. А иначе, задача для нас усложнилась бы многократно…

Мы прошли почти к тому месту, где немногим ранее выгрузились из тук-тука. Подошли как раз к тому перекрестку, где не решились свернуть на грунтовую (песчаную) дорогу. На этом Т-перекрестке стоит дом. Территория вокруг дома обнесена невысоким забором из штакетника. Первое, что я отметил про себя – отсутствие площадки под антенны на территории этого хозяйства.

Но сразу за забором, обращенным в сторону церкви, есть большое свободное пространство. Дороги здесь четкой нет. Это и плохо: срезая угол, ходить будут как раз по потенциальной площадке с антеннами. На песке видно множество следов, что подтверждает такой вывод. Когда мы проговаривали эту ситуацию с Владом, пастор как-то между прочим заметил, что в доме… нет электричества.

Что-что?! Нет электричества?! Как это может быть?!

Мы осмотрели дом со всех сторон и, действительно, не увидели ни одного провода или кабеля, подходящего с улицы. Но вот на самой улице электричество проведено. Кто же здесь жил? Отшельник? Радетель за патриархальные методы освещения? Не важно. Уже один факт отсутствия электричества в доме полностью исключает этот вариант из потенциальных мест базирования радиостанции. Мы даже в дом заходить не стали. Все это мы пояснили пастору через его сына.

Священника это как-то немного расстроило. Так мне показалось, во всяком случае. Влад тут же предложил пройтись дальше по грунтовке. Там, дальше, ведь тоже кто-то живет?! Пастор утвердительно кивнул. Через своего сына панотец сказал, что ему не хотелось бы туда идти, потому что там живут не его прихожане (!), да и не знает он, сдадут ли на том удаленном хуторе жилье... Поселение то удалено от основной части Венпурави нагар всего-то на пару сотен метров.

Пастора мы как-то уговорили (а если бы не уговорили, то и без него пошли б), и он без особого желания повел нас на отшиб села (правильнее говорить не о селе, а о части села Аллаипидди – Венпурави нагар, которая также делится на отдельные, компактно проживающие общины, обособленные территориально), к поселению, скрывающемуся за густым непроходимым кустарником и пальмами, ощетинившимися острыми, как бритва, остроконечными листьями, собранными «лезвиями» в розетку.

Девочка из Венпурави нагар, Аллаипидди

Мы миновали церковь и через несколько десятков метров вышли на песчаную тропу, идущую между жухлой травой и кустарником. Здесь уже нет домов, мы как будто покинули село. Еще пройдя с сотню метров, мы миновали малоприметный сарай и вышли к перекрестку. А еще через сотню метров я увидел несколько домов, выстроившихся в линию вокруг единственной дороги.

Этот открывшийся нам вид на хутор показался мне уже знакомым. Да, точно, я уже видел эти дома! Мы забредали сюда во время поисковой прогулки две недели назад! Я узнал этот угловой дом с пальмой у пустыря, с ее обожженным стволом… Вот оно – идеальное место, удаленное и глухое! Нам нужен этот дом!

Приближаясь к поселению, мы сказали пастору, что хотим поговорить с хозяевами углового дома. Наша группа, все четверо, подошла к калитке, и пастор громко позвал хозяев…

— — —

Дом с Одуванчиками

Вход в жилище. На табличке справа написано имя
пожертвовавшего средства на строительство этого дома:
«Donated* Stichting Kook Alkmaar* Netherlands».

Дом выглядит аккуратно… Без шика и изысков, построен добротно, выкрашен, с новой черепицей на крыше, не успевшей еще выгореть на палящем солнце. Двор небольшой, но зеленый. По периметру растут молодые еще деревца и какая-то разновидность финиковой пальмы. Растительность не успела еще набрать рост, поэтому большая часть двора пока не защищена от солнца. Двор покрыт песком, как у многих в этом районе. У крыльца стоят два стула.

Размер участка, отведенного под придомовую территорию, невелик, не больше двухсот квадратных метров. Возле домов не видать огородов, – не с земли здесь живут люди, это уж точно. Участок огорожен забором из рубленых черенков огромных листьев пальмировой пальмы. Эти высушенные черенки переплетены проволокой. У основания между черенков вставлены кое-где высушенные розетки широких листьев все той же пальмы, растущей здесь повсеместно, куда ни глянь.

Еще в прошлый раз мы отметили, что дома в этом районе Аллаипидди построены на пожертвования. В знак благодарности людям, пожертвовавшим деньги на строительство, каждый дом, каждый туалет у дома, имеют памятные таблички, как минимум, с именами добропорядочных христиан-доноров. Вот и на этом доме, возле входной двери, есть такая табличка.

На крики пастора из дома вышли четыре женщины преклонного возраста, четыре божьих одуванчика. Больше никого в доме нет, словно дом этот предназначен лишь для стариков, безобидных и беспомощных, любимцев политиков во время избирательной компании и церковных пастырей: бабульки хоть и бедно живут, но про церковь не забывают, «взносы» регулярно платят после проповедей.

 – Чего кричишь? – выпалила одна с раздражением в голосе на родном, на тамильском. Резко сказала, а вот и подруги, пусть дряхлые, да бойкие на язык, ее поддержат в случае чего. Потревожили их в час отдыха и размышлений, в час духовного единения. Пастора из соседней с ее «микрорайоном» церкви она, старшая из их компании, конечно, узнала, но ведь он не из ее прихода! Куда там пастору знать, что лучше бесед духовных могут быть лишь беседы с подругами, долгие и такие целительные для женской души…

 – Я не кричу! – Пастор сбавил обороты. – Дочь моя, – обратился он с привычной словесной формулой к пожилой тамилке, хотя та, по ее виду, появилась на свет божий в те ветхозаветные времена, когда рыбы в море было больше, земля давала обильные урожаи, а люди об Иисусе пока ничего не слышали. Не знали они и о божественных планах «скорого» появления на свет и самого пастора… лет через пятьсот, с хвостиком. В общем, стара была эта тамилка, и пастор попробовал быть с ней вежливым. – Давно я не видел тебя с сестрами в нашей церкви, – продолжает панотец. – Храм божий всегда открыт для вас. На молитву иль на исповедь приходите, – святая церковь всегда готова принять своих чад заблудших в свое лоно…

 – Заблудших?! Да будет вам, Отче! Какие еще заблудшие?! Вы же знаете, что мы другого храма прихожане… Так что не томите, выкладывайте побыстрее, по что же вы, Отче, зашли так далёко от дома своего и от своего прихода, и что вас беспокоит? День знойный, на солнце много нельзя находиться в нашем-то возрасте…

Из этой фотографии становится понятным, что дома в Венпурави новые и построены по специальной программе. Обратите внимание, что надпись на одном из плакатов дублируется на английском, хотя местные жители – ланкийские тамилы – не говорят на нем. На голубом плакате надписи: «Проект строительства жилья для района, пострадавшего от цунами и войны. Аллаипидди», «70 капитальных жилищ с туалетами». На белом плакате написано: «Постройка колодцев для всего села финансирована «Erkelenz fuer SriLanka». В благодарность и с признательностью, жители Венпурави Нагар». Замечу, что цунами, как известно, было в конце 2004 года, а война затронула этот регион (о. Кайтс, в частности) в 2006-2007 г.г.

 – Кхе-кхе… – Пастор, словно опытный актер, быстро переключился на другую тему. – Да вот, дочь моя, – начал он трагическим голосом, – закинула судьба в наши благодатные и славные края, земли отцов и прадедов наших, хранимые Всевышним, да славится во век имя Его, двух путников, этих вот странников из неведомых земель заокеанских. – Пастор указал на нас, незаметно поведя бровями. – И вы представляете, хотят эти чужеземцы пожить в нашей общине! Вернее, в вашей общине, сестра, – поправился священник. – Именно поэтому, я по порыву душевному, взялся сопроводить оных отроков, чтоб не пропали они по дороге, не заблукали, аки котята слепые…

 – Ну и что тут такого?! Найдем для них место!..
 – Что ты, сестра! Что ты!!! – прервал пастор старуху. – Нельзя селить их здесь!
 – Почему?
 – Мы не знаем, кто эти люди? Что им тут надо? Разве приходят к нам туристы в село просто так? Извините, сестра, за откровение, но смотреть им у нас просто нечего. Чисты ли их помыслы, открыты ли сердца?! Не узнаем мы этого, потому что говорят они только на своем языке тарабарском… Опасаться их надо, так я думаю. И поэтому пришел я известить вас об этом. Ну а раз уж известил, то вам и решать… – заключил пастор.

«Ох, не слишком ли я завернул?» – подумал Святой Отец. «Старухи эти, хоть и дряхлые, да смекалистые. Откажут этим туристам здесь, и тогда вернутся эти два соколика, по милости божьей, со мной, да и снимут жилье все же у меня…»

 – Да разве ж они не такие люди, как мы? – удивилась старуха.
 – Ой, не такие… совсем не такие. Европейцы, поди… Спать любят на кроватях, телевизор им подавай, да еще и… этот… интарнет… Есть у вас этот интарнет, сестра? То-то же! А кормить чем вы их будете? Рисом да лепешками? Ха! Вы же бывали в магазинах в Джафне? Видели, что там продают? А у вас что?
 – Как же быть?
 – Не соглашайтесь принять их. Пусть уходят! – резюмировал пастор из соседнего прихода.

…

Местные дети

…Нам с Владом показалось, что беседа пастора с «Божьими Одуванчиками» как-то затянулась. Может он их уговаривает? Жаль, ничего не понятно из речи на тамильском…
 – О чем говорят-то? – спросили мы у сына пастора.
 – Та ничего такого… Не хотят хозяйки сдавать жилье, – коротко передал суть «тимуровец». Не хочет он отца «палить» всякими ненужными подробностями.
 – Не хотят… сдавать? Мы же заплатим! Переведи! – попросил Влад.

Пастор замолк. Говорит теперь его сын, переводит слова Владимира.

 – Переведи следующее… – обращается Влад к подростку, собираясь обернуть ситуацию в нашу пользу.

Эта самая ситуация грозит выйти из-под контроля: совсем не естественно для людей из глухого хутора с очень низкими доходами отказываться от хорошего предложения. В месте, куда вовсе не ломятся туристы, где земля не родит, где даже еда не достается просто так, где много детей и малый доход… в деньгах всегда есть нужда. Либо старухи совсем умом тронулись на религиозной почве и под действием экстремальных температур, либо наговорил этот пастор чего-то такого, отчего отказ выглядит лучшим решением…

Влад начал:

Мы приехали в Аллаипидди осуществлять исследовательский проект. Работа наша связана с радио. Это проект выполняется для правительства Шри-Ланки, об этом говорят документы, которые мы вам покажем… Мы не туристы. Нам не нужны развлечения, не нужны кровати и кондиционеры. Мы едим очень простую еду, такую же, как и вы. Не требуется никаких специальных условий. Нам нужна одна комната, стол и стул. Мы хотим установить антенны возле вашего дома, здесь, на пустыре. Это нужно для нашего проекта.

Парень переводит. Немного запинается, но, черт возьми, что-то же переводит! В паузах между его потугами женщины о чем-то переговариваются. Старшая что-то говорит в ответ. «Тимуровец» нам переводит:

 – Мы не можем вам сдать дом… Тут негде спать… Кровати нет.

Влад:

 – И не надо! Мы будем спать на полу! Все нормально!

«Одуванчик»:

 – У нас нет телевизора!

Влад:

 – Мы не смотрим телевизор. Нам нужно только электричество!

«Одуванчик»:

 – Ну не знаю… Мы можем дать комнату. Если вас устроят наши простые условия жизни.

Влад:

 – Нас все устроит! Так вы согласны?
 – Согласны.

Местный ребенок

Женщины заулыбались и между собой начали оживленно тараторить. Пастор отпрянул от изгороди с каменным лицом. Что-то настроение у него не очень… Его сына мы поблагодарили за большую помощь. Эти переговоры – ключевой момент. Остальные отношения можно наладить, прибегая к языку знаков, жестов, улыбок, изобразительного искусства и даже денег. Женщинам мы сказали, что скоро вернемся с вещами, и отправились с пастором и его сыном обратной дорогой, за рюкзаками.

— — —

На грани фола…

Лист календаря на тамильском языке

Venperavi Nagar, Allaipiddy,

Kayts island, Jaffna district,

25 апреля 2017, 17:46

К нашему возвращению в «Дом Одуванчиков» комнату уже подготовили: подмели и убрали все лишнее. В результате этой чистки в комнате осталась только этажерка. Больше ничего нет! Убрались, так убрались! В доме (пожалуй, это типичный дом из серии жилищ, построенных по программе нового жилья), лишь две комнаты, просторный предбанник и кухня, напоминающая гибрид кладовки и хозяйственной комнаты. В кухню мы зайдем позже, не сегодня. Сегодня другие заботы: светлое время дня на исходе, а у нас еще ничего не готово.

Мы внесли свои вещи и расставили их вдоль стены. Одна «Куль-баба» (кульбаба – укр.: одуванчик) из семейства Одуванчиков выметает мусор за порог комнаты (песок со двора, который неизбежно наносится или даже задувается ветром в дом). Вот теперь все чисто для гостей, хоть спать укладывайся (конечно, на пол)! Видно, что женщины время не теряли.

К хозяйке с веником (да она ли хозяйка?!) мы и обратились, если так можно сказать. Ведь английских слов она не понимает совсем. Попросили мы стол и стулья. Хотя бы один стул! Жестами все показали, изобразив сидящего человечка. Нас вроде бы поняли. Две-три женщины ушли со двора по соседским домам на поиски «реквизита». В таком изолированном поселении, как это, все друг друга знают и помогают. А здесь, как стало понятно впоследствии, связи между людьми такие же близкие, как в семье…

Мы приступили к распаковке антенн. Успеть бы до заката! Хотя бы «ночной комплект» установить (антенны 20-40 м для ночной работы)! Пока мы возились с распаковкой вещей, Одуванчики внесли к нам в комнату пластиковый стол и пару стульев. Какое счастье! Интересно, у кого это одолжили? К сожалению, этого мы так и не узнали…

Есть одно «узкое место» в нашем плане: необходимо перекинуть веревку через крону пальмы, которая стоит в нескольких метрах от забора, на пустыре. Пальма – единственный вариант для подвеса всех антенн. Нет ни единого шеста, бамбука, или постройки, имеющих требуемую высоту. Зрелая пальмировая пальма подойдет. На вершине ее совершенно вертикального ствола, метрах в двенадцати от земли, находится розетка гигантских лопухов, ощетинившихся острыми листьями, собранными в узловой точке у черенка. На пальму такую нельзя забросить веревку: большая вероятность, что она запутается в огромных листьях.

У нас единственная надежда на специалиста по сбору сока для хмельного Тодди, на пальмолаза. Мы видели много пальм в этом районе с установленными в их кроне горшками и другой посудой для сцеживания сока. Остался сущий пустяк – найти такого человека. Пока мы еще не начали работы на открытом воздухе, никто не сбегается ко двору поглазеть на чужестранцев. Аж странно.

Константин, US5ETV перед информационным транспарантом

Время не ждет, и мы сами пошли искать людей. Вскоре по хатам мы нашли нескольких мужичков. Один из них, высохший на солнце хозяин соседнего дома, мужчина лет шестидесяти, неплохо говорит по-английски (он оказался бывшим военным), но совершенно не умеет лазать по пальмам. Другой – еле пару слов может связать на английском, толстый и низкорослый, добродушный облысевший дядька за пятьдесят.

Мы объяснили ему и еще нескольким подошедшим женщинам, что ищем того, кто может взобраться на пальму. Лысый и толстый дядька все о чем-то болтает с соседками, а потом и говорит, что он может попробовать. Я подозрительно посмотрел на него: его большой живот выбивается из-под футболки и свисает над шортами. Он похож на мультяшного Карлсона, только без пропеллера. Да куда тебе! Не лазают по деревьям с таким животом!

Скорее всего, «Карлсон» неправильно нас понял. Его желание помочь выше его возможностей. Дядька куда-то исчез на несколько минут и вернулся с каменюкой в руке. Он подошел к нам, взял веревку из нашего пакета и начал привязывать камень.

 – Нет, нет, нет!.. Бросать нельзя! – Влад показывает на крону пальмы и отрицательно мотает головой.

«Карлсон» изображает метание камня на веревке. Влад показывает жестом, что так делать нельзя. За этим представлением наблюдают несколько односельчан. Я беру палку и на песке изображаю человечка, взбирающегося по стволу. Беру веревку и рукой показываю, как я перекладываю ее через невидимую ветку. Понятно? Собравшаяся публика утвердительно кивает.

 – Так найдите же нам «Тарзана»! – умоляющее говорит Влад. – Знаете такого? – обращается он к присутствующим.

Те лишь виновато улыбаются. Молодая женщина куда-то звонит…

 – Да. Сейчас! Сейчас будет... – произносит кто-то обнадеживающие слова.

Какой-то пацан старшего школьного возраста как будто понял, что надо, и куда-то убежал. Через пять-десять минут он вернулся. В руках у него… несколько орехов пальмировой пальмы. Эту добычу он вручил нам.

 – Да на кой они нам!!!

Орехи мы не взяли, а тупой школьник был осмеян односельчанами.

Мы по очереди принялись еще раз разъяснять жестами и отдельными словами, что нам нужно. Сосед с хорошим английским появился как раз вовремя и что-то пояснил односельчанам. Те выслушали его внимательно и понимающе закивали… в который раз за этот вечер! Потом они начали тараторить между собой, а переводчик всю эту болтовню резюмировал краткой фразой: «За ним уже послали. Скоро будет». Кто и когда послал, я не заметил…

Junior schoolboys of Allaipiddy Parasakthy Vidyasalai (on necktie - SL.Allaipiddy R.C.T.M. Vidyalayam)

Пальмы на границе пустыря уже начали отбрасывать длинные тени. Птицы, которых очень много обитает в диких чащах огромного острова Кайтс, уже начинают срываться с дневных «пастбищ» и лететь мелкими стайками к местам ночевки, оглашая пространство своими пронзительными криками, диковинными для моего уха. Диск солнца меркнет на глазах, цепляясь за веерообразные листья пальм. До сумрака остался час с небольшим. Что делать?

 – Люди, где этот (чертов) пальмолаз, за которым «послали» больше часа назад?! – Именно так и сказали нам: за ним «послали».

Какая-то женщина сказала в ответ, что «специалист» не только лазанием по пальмам на жизнь зарабатывает, но и работает еще там-то и там-то (в рыболовецкой артели) в соседнем селе. Оттуда путь не близкий. Да вот, «скоро будет» здесь. Наверное, в дороге уже. Ужинать-то он домой приходит…

Когда же это «скоро» настанет?! «Скоро» сказано сейчас, «скоро» говорили и более часа назад… В напряжении, и от непонимания, чего же ожидать, Влад начал «исходить пеной»: «Верить никому нельзя!», «Водят за нос!»

 – Что делать будем? Может попробовать закинуть?! – спрашивает Влад, не видя никакого разумного решения.
 – Забросить не получится. У тебя довольно толстая веревка. Она не спустится под весом «нормального» груза, – пояснил я.

В части забрасывания веревок у меня опыт имеется.

 – Если бы я знал, что означает «скоро будет», то мы бы отправились немедленно в село искать человека сами и еще час назад.
 – …

Пока в неопределенности и с чувством растущего отчаяния мы поглядывали то на группу односельчан, пришедших посмотреть на «редкое представление» с актерским дуэтом, то на пальму, на которую никто не хотел лезть, то на запад, в сторону тускнеющего диска солнца, запутавшегося в кронах деревьев, к нам подошла одна девушка и сказала, что «покоритель пальм»…явился! В подтверждение своих слов она слегка подтолкнула вперед себя какого-то очкарика, худенького, застенчивого, неприметного.

«Это что ж от безысходности нам подсовывают-то?» – подумал я. «Этот же даже на чердак дома не залезет!»

 – На пальму залезешь? – на всякий случай уточнил Влад.
 – Угу.

Антенны 4S7VBG/p на острове Кайтс, AS-171.

Влад принялся объяснять «доходяге» задачу: залезть по вот этому стволу к вершине, аккуратно перекинуть веревку через розетку листьев и вернуться живым с концом веревки.

 – Понятно?
 – Угу! – подтвердил очкарик.

«Хорошо, хоть ветра нет», – подумал я.

«Специалист» подошел к пальме, как атлет к снаряду. Посмотрел наверх, посмотрел на толпу зевак, собравшихся вокруг нас, улыбнулся односельчанам, привязал веревку к поясу, плюнул в ладоши и потер руки. Присел и резко выгнулся, запрыгнув на ствол пальмы, словно дикая кошка.

Невероятно, но он ползет вверх! Очкарик подтягивает на руках свое мускулистое тело и резким движением подгибает ноги в коленях. Взбирается он словно огромная гусеница по соломинке. Его руки и ноги охватывают шершавый ствол, он словно не испытывает усталости, стремительно приближаясь к цели.

Вершины «доходяга» достиг менее, чем за минуту. Несколько огромных пальмовых листьев свисают вниз, колышась на ветерке. Они острые у краев, и от них трудно уворачиваться. До розетки – условной точки, из которой растут листья, – добраться очень сложно, особенно «зависнув» на стволе. Надо протиснуться еще на метр вверх…

Человек на пальме решает по своему: он перебрасывает веревку через несколько черенков нижних листьев (толщина черенка листа такая же, как кисть у взрослого человека), которые выглядят вполне здоровыми и крепкими. Готово. Перехватив конец веревки, «герой дня» спускается на землю. Операция заняла несколько минут. Все собравшиеся восторженными возгласами подбадривают парня, хлопают его по плечу, так радуются, словно это первый космонавт вернулся на Землю.

Влад тут же «выписал» и дал нашему герою «премию» (~2$). Доволен «Тарзан», счастлива его жена (они живут через два дома от нас; фото жены смельчака есть в первой части рассказа, глава «Аллаипидди»), воодушевленно переговариваются односельчане. Спас ситуацию храбрец из Венпурави!

К закату солнца мы смогли установить необходимый минимум антенн. И уже с наступлением сумрака позывной экспедиции появился в эфире.

— — —

Простая жизнь

Дневной отдых

Насколько может быть жизнь простой? У нас понятие простоты часто ассоциируется с бедностью, с отсутствием (недостатком) материальных благ и «спутников прогресса»: ТВ, телефона, телевизора, горячей воды. А если копнуть еще глубже? Какова простая жизнь в своей первичной форме?!

Что ж, уберем мебель из дома, уберем газ и канализацию. Магазины оставим, но подальше от дома, и там почти нет продуктов. Теперь перенесем дом в пустынное, опаленное солнцем место, где ничего не растет без полива, кроме извечных пальм. Из благ есть только море, малочисленные соседи да церковь. Так начинается простая и счастливая жизнь, жизнь без страданий и вечной погони за призрачными благами. «Ешь, молись, люби» – это название известной книги как раз подходит для описания быта счастливого человека из Венпурави нагар.

Именно в такой девственной простоте и предстала жизнь перед нами в том уединенном месте, где мы оказались. Я бы только добавил еще несколько глаголов к жизнеописанию бытовых условий: «отдыхай», «делись», «будь открытым».

Так выглядит самый роскошный ужин, который нам довелось отведать на острове: рис, кусочки помидора, дольки лука, немного зеленого перца, тушка кальмара, нарезанная кольцами, мелкая рыбешка. Рыбешка, как есть, солится и сушится. Так она может храниться очень долго. Когда готовят, ее бросают в юшку, она проваривается, отдавая соль, и размякает. Еда простая и сытная.

В Аллаипидди живет большая община христиан-католиков. Мы насчитали около восьми храмов в селе. Церковь имеет большое влияние. Люди в Аллаипиди живут с верой в бога. У многих на подворье есть символы христианства: статуэтки святых возле калиток, распятия над дверями.

В самом доме, где мы остановились, в прихожей установлен «молитвенный уголок» – полка с фигурками святых, с распятием и подставкой для лампадок. Над святилищем расположена лампочка тлеющего разряда, создающая мерцающий свет, не гаснущий сутки напролет.

Есть «своя лампочка» и у святого, установленного на «полочке» у калитки.
Мебели почти нет. Заботливые хозяйки принесли нам две подстилки, смотанные в рулончики, вроде тех, что берут для занятий в спортзал. Это вместо кровати. Да нет, не точно сказал… Это и есть кровать!

Уголок со святыми угодниками в доме, где мы расположились. Статуэтки «одеты» в кульки – «защита» от летящих на свет насекомых. Это говорит об особом отношении к этим предметам культа.

Женщины спят в соседней комнате в таких же условиях. Мы видим их через приоткрытую дверь, проходя ночью из своей комнаты к входной двери, – спящими покотом на бетонном полу. У них тоже простелены «коврики» прямо на полу, и не более того.

Пол не холодный, как и ночи. С моря может дуть теплый ветерок, и тогда помещение продувается насквозь через обрешеченное окно и открытую дверь, которую мы специально оставляем незапертой. Такие условия самые комфортные. Поздним вечером один из нас спит (на полу), а второй работает в эфире. После двух часов ночи можно полностью отключать аппаратуру и ложиться спать. Проход сворачивается до рассвета.

Рассчитывать на «особое» меню не приходится. В киосках, которые мы видели в центре села в свой первый визит в Аллаипидди, ассортимент больше для пацанов, любящих банановые чипсы, йогурты, какие-то вредные сладости. Что можно купить, кроме бананов?! Почти ничего. Если будут кормить – это уже хорошо. Без этого – никак.

В первый день мы не успели договориться о еде – нам принесли ужин, лишь только стемнело. Потому что до темноты мы еще поднастраивали антенны, и нас любой мог увидеть выбегающими на улицу. Нам принесли еду без всяких условий и переговоров. С нами поделились, как сделали бы настоящие христиане, да и любые нормальные люди. Возвращая тарелки, я передал триста рупий – плату за еду – делая так каждый раз в благодарность за проявленную заботу.

Печная зона, «двухконфорочная». Оконце над печью – вытяжка. Справа лежит недогоревший кусок черенка пальмового листа. В белой бутылке – соль. Эта соль имеет какое-то удивительное свойство: на воздухе в течение нескольких часов она тает, превращаясь в соленую лужицу. Поэтому она и хранится в плотно закрытой бутылке.

Еда простая и, как правило, острая, но в меру. Основа – всегда рис. Салат в небольшом количестве и гарнир на основе карри или юшки из морепродуктов. Еды приносят немного. Скорее всего, такое же количество, как в среднем едят два взрослых.

Кормят нас вовсе и не Одуванчики, как можно было ожидать. Еду, завтраки и ужины, нам приносят соседи. Уж и не знаю, как там они договорились, в какой очередности готовить… Все это решалось без нашего участия. Несколько раз еду приносила жена «Храбреца из Венперави», а еще семья – мать и две ее дочери (смотри фото «Сёстры из Венперави» в первой части рассказа, глава «Аллаипидди»), которые живут через дом от нас. Всю посуду, включая ложки, нам также приносят.

Тяжело бы было без этих добрых людей. Готовить что-либо в доме возможно лишь на небольшой печи, в нишах которой распаливают очаг на кусках рубленых черенков пальмовых листьев. Если ветер подует не в ту сторону, дым мгновенно распространится по дому. Не для нас такой вариант.

* * *

В Венпурави нагар дома в массе своей похожи один на другой, что и не удивительно. Плакат, который мы видели в этом районе, сообщал, что многие десятки из них построены по одному проекту, и поэтому возраст их едва достигает десятка лет. Однако есть несколько исключений из картины всеобщего однообразия. Одно из таких исключений находится рядом с нами, в ста метрах, через пустырь, в направлении церкви.

Хижина рыбака в Венпурави нагар, здесь живет молодая семья с двумя крохами. Эта хибара расположена в сотне метров от прихода – современной церкви, отстроенной вместе с проектом возведения жилищ в этом районе (фото церкви приведено в главе «Дорога в никуда»).

Если идти по тропе из хутора к церкви, то проходишь мимо жалкой лачуги, слепленной из шифера, нескольких столбиков и пальмовых листьев. Шалаш этот не что иное, как жилье семьи рыбака, у которого молодая жена и двое маленьких детей. У входа в эту хибару подвешен мотор, натянута веревка с вечносохнущим бельем, разбросана пластиковая тара. У стены жилища в циновках замотаны сети.

Территория двора отгорожена от тропы проволочным заборчиком на покосившихся столбиках. Двор вытоптан до песка. Иногда я вижу обитателей лачуги – женщину, работающую по хозяйству, и двух ее детей – грудничка и старшего, двух-трех лет от роду. Хотелось бы думать, что «с милым и рай в шалаше»… Но так ли это?..

На аэрофотосъемке Венпурави нагар выглядит как участок с плотной застройкой. Днем, однако, улицы выглядят вымершими. В полуденный зной большинство обитателей этого района прячутся по домам. Женщины любят собираться группой в тени какого-нибудь развесистого дерева, посидеть да поболтать. Что еще делать? В семьях рыбаков, как правило, работают только мужчины, а женщины занимаются детьми и хозяйством. Наш удаленный хутор не исключение.

Вечерами в тупиковой части улицы собираются соседи на посиделки: выносят стулья прямо на дорогу. Сидят, общаются под музыку. К нам на подворье захаживают вечерами бабульки-одуванчики. Поливают молодые деревца и пальмы, похожие на финиковые. Потом сидят у крыльца или в соседней комнате. Мы не разговариваем с ними – не можем. Даже имён их спросить не получилось.

Мне довелось дважды пройтись по Венпурави в вечернее время. Вечером – это совсем другой район! Очень людно на улицах, подростки снуют по дороге, оживленно переговариваясь, работают киоски, торгующие всякой мелочевкой.

Посиделки в послеполуденный зной в Венпурави нагар, Аллаипидди. Женщины просто болтали, когда я проходил мимо, а когда нацелил камеру, некоторые засмеялись, другие – замерли, а дети перестали играться. Никто не убежал и не отвернул лицо…

Увидев меня, несколько пацанов не постеснялись заговорить с иностранцем, с трудом подбирая слова на английском. Ничего не клянчили, спрашивали имя и страну, с которой я приехал. Свои имена они тоже называли, но тамильские имена сходу запомнить трудно, непривычные они на слух, да я и не старался. В целом, атмосфера дружелюбна.

На окраине Венпурави, в стороне от участка со стандартной застройкой по проекту, есть несколько домов, выглядящих довольно богато, с просторным двором, травой, скрывающей песок, с каменными дорожками к дому и хозпостройкам. Территория их отделена высоким забором, так что особо не поглазеешь. По-видимому, зажиточных хозяйств было больше, но с приходом войны в эти края часть домов была покинута. Таких заброшенных хозяйств немало можно увидеть, если идти из Венпурави в центр Аллаипидди.

В заключение, еще один маленький штрих к зарисовке простой жизни в Венпурави. Однажды к ужину нам принесли… два куска торта. Это было необычно. Торт не купить в местных киосках. Возвращая посуду после ужина, как мог я расспросил тамилку о двух кусках торта. Ее дочь помогла понять нам друг друга. Оказалось, что у одной из жительниц нашего хутора сегодня день рождения, и это она передала для нас.

Я вернулся в дом и выбрал лучшее из манго, купленных сегодня в Джафне. Чем не подарок?! Девочка кормилицы указала мне дорогу к дому именинницы. Когда я пришел к указанному жилищу, уже почти стемнело, но дверь в дом открыта, из помещения струится яркий свет. Я постучал в открытую дверь: «Hello!» В дверях показалась хозяйка – женщина лет двадцати восьми – тридцати. Сквозь откинутую полупрозрачную занавеску я увидел двух ее детей дошкольного возраста, играющих прямо на полу. Молодая мама с удивлением посмотрела на меня.

Я держу в руках ее тарелку с красно-зеленым манго. «Happy Birthday!» – произнес я. Девушка заулыбалась. Еще несколько предложений прозвучали с моей стороны, но они звучат уже скорее для фона, ибо я совсем не уверен, что английский – именно тот язык, на котором меня могут понять здесь. Не беда – главное не слова, а искренность действий. Я торжественно вручил имениннице тарелку с манго. Будь счастлива!

— — —

Подарок из Африки

Покинутые жилища. Дорога из Венпурави нагар в центр Аллаипидди.

Вспомните, сколько раз вам дарили нужные подарки? Вещи, которыми бы вы пользовались регулярно, которые были бы дороги, и о которых не стыдно было бы поведать при случае? Пожалуй, не очень много…

Многие из подаренных вещей долгие годы лежат в запасниках, хотя их ценность едва дотягивает до музейных экспонатов. Однажды такой подарок будет извлечен на свет, хозяин его удивится, – «ух ты, у меня еще и такое есть!» – протрет он вещицу, передвинет шкаф в другой угол комнаты и снова спрячет «ценность» в недра «деревянного хранителя древностей». Так проходит век многочисленных чайных сервизов, хрустальных ваз, эмалированных кастрюль, утративших свой статус самоваров и прочей утвари.

Не такой подарок был подарен Владу! Во время путешествия по Мавритании, на остров Тидра, в компании с Ахматом, 5T2AI, порвались вьетнамки у Владимира. Видимо, время и нагрузки сделали свое дело, и остался Влад посреди Африки без обуви. Опечалился, поник Влад. Застали его эти обстоятельства врасплох. Не привык Влад дублировать в рюкзаке всякую мелочь.

Все, что есть у него там, все в уникальном экземпляре: ложка, нож, спальный мешок, паяльник. Ну а обуви только лишь две пары: парадная и рабочая. Парадная – это туфли – обувь больше для перелетов и для официальных визитов, если такие случаются, ну и для возвращения на родину – на суровые просторы Поволжья (особенно, если на зимнее время выпадает, конечно).

А рабочая обувь – для всех прочих случаев. Вьетнамки – самая распространенная обувь в Африке и Азии. Хотя есть великое разнообразие форм и стилей этой нехитрой обувки, в массе своей вьетнамки дешевы и доступны простому народу: цена за пару часто ниже одного доллара. Именно поэтому они получили широкое распространение.

Только в тот день, когда произошел инцидент с вьетнамками, не было поблизости никаких торговых точек, никаких деревень с горами сэконд-хэнда на базарной улице. Кругом был только песок и море. А без обуви по песку далеко не уйдешь – горяча Африка, не откроется она неподготовленному путнику.

Ахмат пришел на выручку. – Бери, – говорит, – друг, мои вьетнамки! Для тебя – не жалко! У меня еще есть! Эй, Мохиб, – это слуга его мавританский, – принеси-ка Владимиру мои вьетнамки! Живо!

Побежал слуга в шатер исполнять волю своего господина, и через минуту Влад уже примерял новую пару вьетнамок. Как раз по размеру пришлись они. Рад Ахмат, что угодил другу. Счастлив Влад, много еще земель предстоит открыть в Африке, много островов посетить, многих людей повидать. Ведь был он в самом начале своего маршрута, который позже станет известным по работе в радиоэфире, как путешествие по северо-западной Африке от Гамбии до Туниса (осень-зима 2016-2017 г.г.).

Когда в апреле 2017 года я встретился с Владом в Коломбо, он был во все тех же вьетнамках, подаренных Ахматом. Трудно поверить, но прошли они через полтора десятка стран, топтал в них Влад песок Сенегала, Гамбии и Мавритании, побывал на островах Зеленого Мыса, на пляжах Канарских островов и в горах Мадейры, на «Краю Света» (на Азорских островах), в песках Марокко и на Скале (Гибралтар), в Сеуте и в необычно прохладном для северной Африки Алжире; в Тунисе был, и на Мальте, на Сицилии и в Египте…

И вот теперь Шри-Ланка… Вьетнамки все еще на ходу. Они изрядно продавились под весом вещей, которые тягает Влад на себе. На резиновой платформе образовался отпечаток стопы, который мог бы демонстрировать производитель товара в доказательство надежности резиновых изделий и в подтверждение авторского тестирования «продукции» известным путешественником. Глядя на неубиваемые вьетнамки, можно подумать, что производитель заключил контракт с Владимиром на рекламу своей обуви, и осталось ему пройти последнее испытание – крэш-тест.

Мы съездили в центральную, горную часть Цейлона, побывали на Мальдивах и снова вернулись в Шри-Ланку, а вьетнамки все служат своему хозяину. Но однажды…

28 апреля 2017 г. На утро запланирована поездка в Джафну. После десяти утра солнце на Кайтсе палит нещадно. Прохождение к этому времени практически уходит, ничего не остается, кроме как выключить аппаратуру и пойти понежиться в горячих водах мелкого моря, что в каких-то сорока-пятидесяти метрах от дома.

Море ослепляет отраженными лучами солнца. Водная гладь почти не колеблется, волн нет. На мелководье вода сильно прогревается. Для купания место не очень подходит: на дне из песка растут редкие водоросли, а по самому дну ступать надо осторожно. В этих местах распространен вид моллюсков, плоских, как мидии, но бóльших в размерах. Ракушки зарываются в песок, выставляя наружу лишь верхнюю часть створок. Если наступить на ракушку, можно серьезно пораниться. Я находил створки раковины размером в двадцать сантиметров.

SL. Jaffna distr. Kayts isl. Fish net works in shallow waters.

Однако, оставим купание на потом. В полдень здесь, на острове, будет настоящее пекло, и важно успеть побывать в городе и вернуться к полудню или около того. В Джафне надо поменять немного денег, купить фруктов и, может быть, сувениров (в уже известном нам супермаркете «Cargills Square»). Вот и весь нехитрый план.

На тук-туке мы добрались до «джанкшн», пересели в маршрутный автобус и поехали в сторону центрального автовокзала Джафны – района, уже хорошо знакомого по первому визиту. Как обычно, в салоне много пассажиров. Оттого жарко и душно ехать.

На подъезде к вокзалу скорость движения снизилась: появились пробки, количество транспорта значительно увеличилось. Пот струится по лицу. А почему бы не сойти раньше? Такая мысль нам понравилась, и как только автобус снова застрял в пробке, мы выпрыгнули на горячий асфальт улицы, вслед за несколькими пассажирами.

И тут произошел «инцидент»: Влад зацепился за что-то, когда выскакивал из салона автобуса, и на землю приземлился уже без правого вьетнамка. Резинка, обхватывающая стопу, вырвалась «с мясом» из платформы, вьетнамок слетел с ноги и приземлился в метре от своего «левого брата».

 – Да что ж так не везет! – произнес Влад недовольно. – Ходить еще и ходить!
 – Видно, пора пришла ему…
 – Как не вовремя, – раздосадовано произнес Влад, рассматривая «погибший» вьетнамок, словно только вчера купил эту обувку. – Как же теперь идти?
 – Если будешь босиком ходить, то этого никто и не заметит. Тут нищих без обуви хватает… – заметил я. Правда, не все нищие ходят без обуви, как и не все крестьяне, жители сельской местности, любят ее носить.
 – Надо срочно купить новые! – осенило Влада неожиданной мыслью.

Магазин со специями. Джафна.

Мы осмотрелись по сторонам улицы, но нигде не заметили торгующих таким ходовым товаром. Обычно на подобный товар натыкаешься, даже просто прогуливаясь по улице. Но не сейчас. Вместо обуви кругом торгуют специями. Мешки с перцем, зернами кориандра, арахисом и еще с какими-то неизвестными снадобьями в виде порошка и кусков коры стоят у ближайших магазинов.

Влад внимательно обвел взглядом периметр. Вдруг его внимание привлекла необычная находка: у соседнего столба выброшена… пара вьетнамок светло-голубого цвета! По какому-то странному стечению обстоятельств эта пара испустила дух всего в нескольких метрах от места нашей высадки.

Влад живо проковылял к столбу с покинутой обувкой, словно стервятник, заметивший в саванне отбившуюся хромую антилопу. Такая необычная находка и именно в минуту острой нужды – это как послание свыше: «Давай, продолжай идти путем своим! Слежу за тобой! Вот тебе и помощь посылаю… Не останавливайся!»

 – И тут тоже правая порвана! – заметил я, рассматривая оставленную кем-то пару. – Все, как у тебя, словно мы идем по пятам твоего двойника, «другого тебя», в петле времени.
 – Ага… Ну и пусть. А размерчик-то – мой! – отметил удовлетворенно Влад, разглядывая один из уцелевших вьетнамок.
 – Да, но эта же левая…

Глас свыше, тихонько: «Тьфу ты! Левая?! Правда, что ли?!»

 – В данной ситуации с этим можно смириться!

Влад надел левую «резинку» на правую ногу.

 – Это временно. Пока до рынка не дойдем, – пояснил мой друг.

«Левой, левой!!! Раз, два, три!»

Я понимающе кивнул, но вид разноцветных вьетнамок для левой ноги заставил улыбнуться. С такой обувью можно следы на границе запутывать! Мы перешли улицу и отправились на поиски мест с обменом валют, расспрашивая по пути прохожих. Спешить особо некуда, и я вполне насладился прогулкой центральными улицами Джафны, богатой на магазины с большим разнообразием товаров. В них есть все… кроме вьетнамок! Да что ж за день такой!

Во время небольшого променада по улицам Джафны нам подсказали, что деньги лучше всего менять не в банке, а в ювелирных лавках, которые находятся на улице, где торгуют украшениями. Эти места доступнее, да и валюту там меняют по адекватному курсу.

На ювелирной улице Джафны

Миновав несколько улиц, мы вышли, наконец, на ювелирную. Улица выделяется из ряда других, которые мы только что миновали. Она украшена, словно здесь ее обитатели готовятся встречать какой-то праздник. У входа во многие лавки с рекламных щитов свисают гирлянды украшений из цветов, живых или искусственных, что свойственно индуизму или буддизму.

У входа в ювелирные магазинчики стоят столики с подношениями (обычно это связка бананов и цветы) и со светильниками, в некоторых кое-где горят свечи, тлеют палочки с благовониями. Такой вид улицы меня очень удивил. Что-то подобное мне приходилось наблюдать лишь в центральной части Бали, в Убуде…

На улицах Джафны

Попав на нужную улицу, Влад зашел в ближайшую лавку, торгующую украшениями. Я остался ждать его снаружи. Многие ювелирные магазины устроены так. Небольшое помещение, размером с гостиную комнату, в котором по периметру расставлены прилавки. За прилавками сидят продавцы, для каждого отведен метр-полтора под его товар. С другой стороны прилавка, аккурат напротив каждого продавца, установлены стулья. Покупатель садится на один из них и практически тет-а-тет общается с продавцом.

Покупателей в лавках, ближайших от меня, не видно. Сидят продавцы, пять-шесть человек в каждом магазине, скучают да глазеют уныло на улицу через стеклянные витражи фасада.

Влад быстро вернулся. Почему-то в этой лавке деньги ему менять не захотели. Со второй лавкой повторилась та же история. А вот в третьей деньги поменяли. Мы потратили порядка пяти минут на поиски и обмен валюты. Не так уж плохо…

Столик с подношениями у входа в ювелирный магазинчик

Теперь – на базар! Я уже писал, как мы посещали ночной рынок в Джафне в свой первый визит на полуостров. Ничего нового не изобретая, мы направились к знакомому месту. Тем более, что поблизости находится и крупнейший в городе супермаркет. В дневную жару на базар народ не затянешь. Многие торговые места пустуют. Никто не зазывает, не навязывает товар. Покупателей нет. То, что надо!

Мы свернули с одной из главных улиц центрального района города и прошли через пустующие торговые ряды в сердце рынка. Тут нашлось несколько лавок с разложеным товаром. О радость – перед нами стол, заваленный вьетнамками! Вьетнамки на столе, вьетнамки на стеллаже. Хозяин – загорелый рослый тамил – роется в кладовке с товаром.

Влад подошел к столику и принялся изучать ассортимент.

 – Почем вьетнамки? – наконец спросил он у продавца.
 – Сто двадцать рупий, – отозвался тот, глянув мельком на подошедшего покупателя и продолжая рыться в кладовке.

На подошве некоторых шлепанцев действительно выбито краской «120 Rs». Цвета и формы вьетнамок – на любой вкус. Влад начал перебирать модели. Видя заинтересованность потенциального клиента, продавец оторвался от своего занятия в кладовке и подошел к столику.

На рынке у торговца обувью. Джафна.

 – Выбирай, дорогой! Какой тебя цвет интересовать?
 – Что-нибудь темное подойдет…
 – Если хотеть, могу подбирать под цвет твоих…

С этими словами продавец перегнулся через стол с товаром, чтобы взглянуть на вьетнамки Влада, и… обомлел. То, что он увидел, ввело его в ступор: этот иностранец обут во вьетнамки от разных пар, да еще и в оба левых!

 – Правый порвался! – сообщил Влад оторопевшему продавцу. – На улице нашелся только левый! Синий…

Я, словно при замедленной съемке, увидел, как остекленевший взгляд торговца обувью с трудом оторвался от двух левых вьетнамок и начал медленно подниматься вверх, туда, где звучал голос Влада. Вдруг продавец словно очнулся от оцепенения и разразился громким смехом. Его просто рвало! Заразившись его раскатистым смехом, мы тоже начали улыбаться.

Тамил тычет пальцем вниз, на оригинальную обувку Влада, ржет и говорит сквозь эти приступы безудержного смеха что-то на тамильском… Наконец, он совладал с собой и на ломанном английском сообщил, что специально для Влада он продаст вьетнамки со скидкой… за девяносто рупий!

Только он это произнес, как его снова охватил истерический смех. Продавец из соседнего места выглянул: что там такое? «Вьетнамщик» что-то поведал ему и снова залился смехом…

Джафна, торговый центр ''Cargills Square''

Прошла минута-другая, и все успокоились. Пора обслужить клиента! Влад выбрал пару, примерил, заплатил девяносто рупий. Довольные покупкой, а особенно Влад, мы вышли из рынка. Теперь можно и в приличное место сходить! Два «сводных брата» с левой Влад оставил у ближайшего столба: может кому сгодится в этот долгий день, который только успел начаться…

Горячий воздух уже заполнил улицы. Теперь в самый раз зайти в супермаркет, где работают кондиционеры. Лишь безумец будет бесцельно бродить по улицам в полуденный зной.

— — —

Генри сводит с ума…

Джафна. Полуденная жажда.

Когда мы, наконец, добрались до района Венпурави, было уже немного за полдень. Солнце палит нещадно. Нам пришлось «прогуляться» от самой развилки на Аллаипидди. Километра четыре мы шли по солнцепеку. Солнцезащитные очки обманчиво рисуют окружающий мир в прохладных оттенках, словно спряталось солнце за облака, отраженный свет не проникает через защитные стекла. Но стоит поднять защитные стекла, и картина меняется: предстает во всей красе безжизненная дорога с сухой песчаной почвой слева и справа, где только пальмы и кактусы чувствуют себя комфортно.

Дорога, словно раскаленная сковородка, во рту пересохло, но мы продолжаем двигаться вперед. Я иногда смахиваю рукой подобравшийся к ресницам пот. Любая остановка только оттягивает момент спасения в прохладе нашего временного жилья.

С собой мы несем два рюкзака, набитые фруктами: манго, папайя, сауссеп, бананы, авокадо, и даже баиль (древесное яблоко/wood apple), который я решил попробовать впервые. На дороге, соединяющей центральную часть Аллаипидди и Венпурави нагар, пешие путники почти никогда не встречаются.

Это пустынный участок в несколько километров, на котором нередко можно встретить заброшенные старые дома. Характерной особенностью их являются огромные колодцы с диаметром шурфа два с половиной – три метра. Удивительно, что в них есть какая-никакая пресная вода. Ведь и море не столь далеко!

Когда мы пришли в дом, моя рубаха уже вся промокла. Я взял ведро и пошел во двор набирать воду. Полился просто кипяток: труба зарыта где-то неглубоко от поверхности, в песке.

Чтоб не попадать под случайные взгляды, мыться я ушел в туалет за домом, сделанный полностью из бетона. На туалете тоже есть памятная табличка с именем финансового донора. Как же здорово, что здесь, в селе, нет ограничений, связанных с пресной водой! Или нам об этом не известно…

После банных процедур жизнь снова обрела смысл. В придачу к этому – предстоит дегустация фруктов. Начать решил с древесного яблока. Называется фрукт так потому, что его кожура твердая как дерево. С ней можно справиться лишь ножом. Баиль – лакомство слонов.

Вскрыв «яблоко», я увидел внутри светло-коричневую кашицу мякоти. По вкусу она была… скисшей. Плод, вероятно, уже испортился. Едва осилив половину его, остальное я просто выбросил. Не повезло с первым разом.

Совсем другое дело – сауссеп. Его вкус не имеет ничего общего с химией, которую некоторые из нас пробовали с чаем. Плод имеет свой тонкий аромат и неожиданно оказался очень сытным.

«Антенная пальма» и дом, в котором мы жили. Аллаипидди.

Покончив с сауссепом, Влад включил трансивер и принялся тестировать прохождение на диапазонах. По три минуты на каждом после спота в кластер. Интенсивно нигде не зовут. Конечно, мы уже не первый день на острове, но дело не в этом. Днем прохождение очень слабое. Первые pile-up начнутся с японским закатом. Обычно на семнадцати – пятнадцати метрах.

В Японии все строго, пока число зовущих не достигнет определенной критической массы. Станции зовут по одной, словно выстраиваясь в очередь. Где-то, наверное, есть соответствующий ресурс в японском сегменте интернета. Порой чувствуется, что прием DX многие ведут с помощью программного обеспечения. Так же и передают, не от руки.

Влад любит экспериментировать с направлениями, диапазонами и даже антеннами. С направлением все понятно – Япония не очень далеко. С диапазоном можно довольно быстро угадать, а вот с антенной…

Путем многих проб было определено, что днем с Японией на 15 метрах лучше работать на антенну 40-метрового диапазона. На 17-метровом лучше идет антенна 30-метрового диапазона с тюнером. Однако, с наступлением заката надо переходить только на родные антенны. Вероятно, при этом меняется угол излучения, и так мы приспосабливаемся под актуальное состояние атмосферы. Забавно!

В связи с этими маленькими экспериментами я часто бегаю за двор, на пустырь, переключая разъем питающего кабеля с одной антенны на другую. Влад пробует работать и
говорит, на какую антенну лучше зовут… Я уже не иду в дом, чтоб всякий раз не разуваться. Я присел у крыльца с телефоном. Можно пока переписываться с кем-то или… посмотреть данные спутниковой геолокации.

Скриншот экрана телефона с координатами нашего местоположения. Локализация по спутникам со двора дома в Венпурави нагар, Аллаипидди

Тихо и сонно в поселении, удаленном от дорог, да и вообще от внешнего мира. Время просто остановилось.

Когда я в очередной раз вышел на пустырь к пальме, с которой свисают наши антенны, чтобы переключить диапазон, ко мне подошел какой-то мужичок. Мужичок явно что-то от меня хочет. Я не сразу смог понять, что он что-то там говорит на английском. Слова он коверкает так сильно, что их просто угадываешь.

Мужичок лет за пятьдесят, выглядит как какой-то работяга низшего звена. Его худое загорелое тело открыто миру сквозь распахнутую рубаху, пóлы которой «встречаются» ближе к поясу, удерживаемые двумя пуговками. На нем серые шорты и затертые выгоревшие на солнце шлепанцы. А еще, волосы его торчат во все стороны, укладываемые в случайные прически порывами ветра с моря.

Я не видел его ранее, но мужичок сказал, что он мой сосед, из дома напротив. И что зовут его… Я не сразу разобрал, что он за имя произносит?

 – Хэнри, – терпеливо в третий раз повторил мужичек.
 – Генри? – догадался я, наконец. И почему у него такое европеизированное имя? – Так что ты хочешь, Генри?
 – Ехать…помогать… если надо… тук-тук свой… отвезу…
 – У тебя есть тук-тук? – уловил я ключевое слово.
 – Есть! Да.
 – Можешь отвезти нас с вещами в Джафну?
 – Да! Я отвозить вас!

Хмм… Вопрос с транспортом действительно для нас актуальный. Мы только утром говорили об этом, делая пеший марш-бросок по «адской дороге» в Венпурави. Место, где мы находимся, всем хорошо. Но отсюда тяжело уехать! А пешком выбраться на шоссе при полной нагрузке вообще маловероятно.

 – Мы будем уезжать в Джафну послезавтра…. Утром. Рано утром. Первого мая, – добавил я для определенности, не без труда вспомнив текущую дату. – В понедельник.
 – В понедельник. О'key.
 – Вероятно, придется ехать в пять утра. Время подходит, да?
 – Да.

Не нравится мне, что этот Генри со всем соглашается и ничего не обсуждает...

 – Тогда договорились?
 – Договорились.

Я как будто свое эхо слышу…

Вечером, когда ради ужина я и Влад ненадолго оторвались от работы в эфире, я поведал ему о странном соседе и его «заманчивом предложении».

 – Он точно все понял, когда нам понадобится тук-тук? – спросил меня Влад, доедая рис с острой подливкой.
 – Я надеюсь. Завтра я его найду и еще раз напомню.
 – А как мы его найдем, если что?
 – Живет он напротив, оказывается. К тому же, я взял у него номер телефона!
 –- Телефон – это хорошо! – одобрил Влад. – Тогда завтра держи этот вопрос на контроле. Если этот Генри подведет, под угрозой срыва будет весь обратный маршрут возвращения… У нас не будет резерва по времени стыковок: тук-тук – поезд – авиарейс.
 – Я понимаю. Завтра я его отыщу и напомню. Время напишу на бумажке, чтобы не было случайностей с неправильным пониманием числительных.
 – Очень хорошо. Сделай так! – попросил Влад.

* * *

Местные дети села Аллаипидди

Venperavi Nagar, Allaipiddy,

30 апреля 2017, последний день экспедиции в AS-171

15:28 пополудни

Уже часа два, как я высматриваю Генри, сидя в тени, отбрасываемой небольшой пальмочкой, растущей у забора. Временами я покидаю тенистое убежище и выхожу на пустынную улицу, сразу сворачиваю налево и переключаю антенну по просьбе Влада.

Наконец, есть движение. Я увидел, как с дороги влево свернул тук-тук в сторону дома, на который указал вчера Генри. Это он!

Я поднялся с крыльца и направился прямиком к дому вчерашнего знакомого. Поздоровался. Напомнил про завтра. Тот подтвердил договоренность. Я отошел было от его участка, но остановился. Что-то мне все же не понравилось… Почему он не уточнил время? Я вернулся к Генри.

 – Я сейчас вернусь, – говорю я ему, – и уточню у своего друга время завтрашней поездки.
 – O'key!

«O'key…» Чего же ты сам не спрашиваешь?! Я вернулся в дом.

 – Вова, на сколько времени назначать тук-тук?
 – Ммм… Давай на полпятого.
 – Это не рано? Ехать, в общем-то, недалеко! Займет минут сорок. Пробок не будет утром.
 – Пусть лучше будет с запасом. Этот тип может проспать, машина не завестись или еще что случится… Поезд у нас в семь. На него опоздать нельзя, иначе накроется весь маршрут возвращения домой.
 – Хорошо. Значит на полпятого.
 – Да.

На клочке бумаги крупным почерком я вывел: «4³⁰a.m.». С этой бумажкой я снова вышел из дома и пошел к Генри.

Я разговаривал с Владом около десяти минут. За это время Генри, его жена и дочь куда-то исчезли. Стоя у забора, заросшего бурьяном, чувствуя себя немного неловко, я начал звать хозяина. «Генри! Генри!!!». Тишина. И снова: «Генри! Генри!!! Henry-y-y-y!!!». После третьей попытки внутри дома что-то зашевелилось, и на пороге показалась… жена Генри, грузная женщина, одетая в какую-то распашонку типа ночной сорочки. Господи ж ты боже, не с постели ли я ее поднял?!

 – А где Генри? – спросил я мадам, жмурящуюся на солнце. Сама фраза напомнила мне знаменитое: «А где же бабуля?!»

 – Генри?
 – Ну да! Где Генри?
 – Генри… спит.

Как это спит?! Я же десять минут назад с ним разговаривал!

 – Передайте ему, пожалуйста, что время выезда завтра в 4:30.

С этими словами я показал матроне бумажку с важными цифрами и еще раз медленно повторил: «Четыре-тридцать. Утром. Завтра.» И передал записку мадам в «ночнушке». Та понимающе закивала и несколько раз произнесла: «O'key! 'key!»

Я ушел, но в душе у меня закралось зерно беспокойства. Почему этот Генри сам не уточнил время, почему лег спать, не договорившись окончательно о завтрашнем деле? Однако тот факт, что Генри живет по соседству и что у меня есть номер его мобильного телефона, успокоил меня. Я посчитал дело сделанным.

Фрагмент фигурок божеств в индуистском храме, Аллаиппидди (9.37'29''N, 79.58'04''E)

Днем мы сообщили хозяйкам дома, что завтра покинем их гостеприимную обитель, что ужин сегодня будет последним, а завтрака однозначно не надо – мы уедем очень рано. Если бы мы могли пообщаться не на языке жестов, может они рассказали бы что-то больше, например, как лучше выбраться из их хутора на большую дорогу? Кого спросить о транспорте? Как звать их, милых Одуванчиков, в конце концов! К сожалению, с этим проблемы, но только с этим. Бабульки не мешали. Частенько они вообще отсутствовали в поле зрения. И ключ от своего жилища они нам доверили почти сразу…

После ужина мы решили расплатиться. Цену за проживание мы определили самостоятельно, оценив уровень жизни на хуторе в Венпурави. Влад отсчитал 6000 рупий в абсолютно новых, пахнущих краской банкнотах. Мы посчитали такую плату соразмерной. Влад вручил мне пачку из купюр по сто рупий и попросил отдать Одуванчикам.

Я вышел на крыльцо и вручил деньги первой же женщине, которая сидела на стуле рядом. Она общалась с двумя ее подругами. Все они сидят у стены дома, наслаждаясь наступлением вечерней прохлады.

С моим появлением разговор их прервался. Женщина приняла от меня пачку денег, удивленно посмотрела на них, словно впервые видит такой толстый сверток, перемотанный резинкой, потом перевела взгляд снова на меня.

Во взгляде все еще удивление. Она что-то произносит. На лице улыбка. Деньги не кинулась тут же пересчитывать. Значит, скорее всего, она довольна. Я что-то сказал на английском, она – на тамильском. Мы обменялись улыбками – вот и все! Я удалился в комнату.

С завершением вечернего прохождения, а это около полуночи, мы начали снимать и упаковывать антенны. В свете фонарика мы с Владом приспустили веревку с пальмы и по одной снимаем антенны. Если б не темнота, то можно было бы сказать, что процесс сворачивания несложный. Главное в спешке не запутаться в веревках и кабелях. Часа через полтора у нас уже упакованы антенны и аппаратура.

Глаза слипаются от усталости. Я полностью упаковал свои вещи, оставив рюкзак не зашнурованным, чтобы сразу после сна сложить «домашнюю» одежду и надеть что-то поприличнее, подходящее для долгой поездки на поезде и последующего перелета.

Завтра, если на то будет воля Всевышнего, мы будем снова спать в Малé. Разве это не удивительно: Малé и глухой хутор на острове в округе Джафна отделяют лишь одни сутки. А люди, здесь живущие, годами проживают один и тот же день, и едва ли выезжали за пределы своего округа.

Когда я уже растянулся на коврике посреди комнаты, бесконечно счастливый, что все заботы остались позади и настал черед для сна, Влад еще завершал процесс упаковки своих вещей и готовился к водным процедурам перед сном. А спать нам осталось не так и много… Часа три от силы. Я поставил будильник на четыре-пятнадцать и быстро уснул, не заметив, когда на циновке рядом расположился Влад.

* * *

Фрагмент статуэтки божества в индуистском храме-2,
Аллаиппидди (9.37'29''N, 79.58 '04''E)

Venperavi Nagar, Дом Одуванчиков,

1 мая 2017, 04:15 ночи

Зуммер будильника донесся откуда-то издалека, как будто из другого мира, и силой выдернул меня из страны грез. Сознание стало возвращаться ко мне. Я с трудом приоткрыл глаза и выключил противный звук, который издает мой Nokia. С этого момента нужно только вставать. Никаких там полежать с минутку-другую! Так потерпели крах многие грандиозные планы!

Я толкнул Влада: пора! Ему достаточно одного раза, чтобы сила воли поборола сон. Влад сел на циновке.

 – Сколько времени?
 – Четыре-пятнадцать.
 – Тогда встаем. Надо еще помыться успеть…

Я беру зубную щетку и выхожу в прихожую. В темном помещении, словно сказочный порхающий мотылек, мерцает оттенками розового разряд лампочки над фигурками христианских святых, вспыхивая и притухая, выплясывая свой волшебный танец. В соседней комнате спят, слышно размеренное посапывание через едва приоткрытую дверь. До рассвета еще часа полтора...

Я открыл входную дверь и вышел во двор. На улице приятная прохлада и тишина, нарушаемая лишь легким шелестом листьев и звуками ночной жизни насекомых. У калитки горит одинокая лампочка. Это персональная ночная лампа стража и хранителя дома – статуэтки монаха-христианина, стоящей на почетном месте – специальной полочке у входа на подворье.

Я пересек двор и подошел к трубе с краном. Это источник питьевой воды. Под покровом ночи сюда сползаются сухопутные лягушки, наслаждаясь влажностью песка и камней в этом месте. Самые смелые взбираются по невысокой трубе, торчащей из песка, и занимают место у самого носика крана, высасывая застрявшие в кране капли живительной влаги. При моем появлении жабки кинулись в ближайшие заросли. Я повернул вентиль, умылся и, зачерпнув воды в кружку, почистил зубы.

Почему же так тихо?! По моим расчетам сейчас в соседнем доме должен «чихнуть» и завестись мотор тук-тука. Должны доноситься хоть какие-то звуки. Хотя бы гореть свет должен! Странно…

Обеспокоенный, я вернулся в дом.

 – Где наш тук-тук? – первое, что спросил Влад.
 – Не знаю… Все тихо.
 – Нас похоже кинули с транспортом… Пойди, найди этого… проходимца. Надо что-то решать и быстро…
 – Я пойду, посмотрю у его дома.

Я вышел со двора на дорогу, пересек освещенный фонарем участок и пошел вдоль забора жилища, что стоит напротив нашего. Здесь уже ничего не видно. Узкая тропинка протоптана где-то в траве, но сейчас ее едва можно разглядеть. В темноте я обо что-то ударился ногой. Удар был болезненный и неожиданный. Я чертыхнулся, потирая ушибленное место, и стал продвигаться вперед уже с осторожностью.

Фрагмент статуэтки божества в индуистском храме-3, Аллаиппидди (9.37'29''N, 79.58 '04''E)

Дом Генри находится сразу за этим домом. А там абсолютная мгла, черная, густая и непроглядная. «Он, наверное, проспал», – подумалось мне. Преодолевая неловкость, я позвал сначала негромко: «Генри!» Но не находя отклика, с каждым разом я кричу все сильнее: «Генри! Где ты?! Генри! Подъем!!!». Наверное, с минуту я кричал. Где-то вдалеке начала лаять собака. И это все…

В доме Генри не вспыхнула ни одна лампочка, не донеслось ни единого звука. Мертвая тишина! Как странно это! Ну не лезть же мне через забор, чтобы постучать в дверь или побарабанить в окно?! Ведь он же не один там? А почему же домочадцы не проснутся?..

В недоумении я вернулся к освещенному пятачку возле уличного столба, аккуратно обогнув по дороге место с разбросанными досками, о которые я ушибся. У меня же есть телефон Генри! – вспомнил я.

Влад в комнате уже завязывает свой рюкзак, уложив сверху полотенце и туалетные принадлежности.

 – Ну, где он? Этот Генри?
 – У него вообще полная тишина… Я звал, но никто не откликается.
 – Еще зови!!! У нас мало времени. И где мы ночью найдем транспорт? Его надо разбудить, во что бы то ни стало!
 – Понятно…
 – Я как чувствовал, что это все кидалово…
 – Он мне номер давал. Я сейчас позвоню!

Я вынул блокнот из рюкзака, отыскал номер Генри и набрал его. Нажал кнопку вызова, но к своему полному разочарованию услышал голосовое сообщение, что абонент находится вне сети. Да чтоб тебя!!! Действительно, подстава какая-то!

Я спрятал блокнот.

 – Иди, показывай, где этот шайтан живет.

Фрагмент статуэтки божеств в индуистском храме-4, Аллаиппидди (9.37'29''N, 79.58 '04''E)

Звуки нашего оживленного разговора разбудили Одуванчиков. Одна из них встала. В принципе, мы говорили, что уедем рано. Но при другом раскладе, мы могли бы покинуть дом практически незаметно. Не сегодня, как видно…

Щурясь, сонная женщина вышла в прихожую и включила свет. Поздоровалась. Пошла на кухню делать кофе (как оказалось, для нас).

В это время мы вдвоем направились к дому Генри. Влад гневно судит о безответственном владельце тук-тука. Слушая его тираду, я забыл предупредить товарища о досках… Влад больно врезался ногой о невидимое препятствие. Это еще больше раззадорило его.

Прихрамывая и потирая ушиб, он преодолел еще с десяток метров до забора дома Генри. Мы начали кричать, стараясь привлечь внимание. Не помогает совсем. Сделав глубокий вдох, мы снова начали орать, уже на русском. Все равно, что говорить… главное, чтобы громко. Снова где-то вдалеке залаяла собака. Но окна в доме Генри по-прежнему черны.

 – Вот же гад!!! Наобещал и спит! – со злостью произнес Влад.
 – Мы так орали, что наверное и соседи слышали… Это, по-правде, странно, что в доме еще не проснулись…
 – Да он, небось, нажрался и спит как убитый! – предположил Влад. – Хуже всего то, что у нас нет никакого запасного варианта. Где искать транспорт? Сейчас же все спят!
 – И на хуторе здесь больше ни у кого нет тук-тука.
 – Я вижу только один выход – берем рюкзаки и пешком идем на дорогу, а там – и к центру Аллаипидди. Если нам повезет, встретим кого-нибудь. А если нет…
 – …то будем идти до самой развилки («джанкшн»). Километров шесть отсюда…
 – И все это из-за одного … к…!

Наверное, из-за нахлынувшей злости и досады мы снова принялись орать одуревшими, сумасшедшими голосами: «Генри!!! Генри, подъем!», «Сволочь! Вставай! Генри!!! Чтоб тебя разорвало!!! Генри!!! Эй! » (это уже на русском). Влад нащупал под ногами несколько мелких камней и швырнул их по крыше. Камешки с цокотом скатились по шиферу. Пауза. И снова тишина.

 – Бесполезно, – произнес, наконец, Влад немного охрипшим голосом. – Надо идти.

Он направился обратно к Дому Одуванчиков. А я остался стоять во мраке, все еще не веря, что нас так киданули. И я снова заорал… Отчаянно, надрывно, зло… «ГЕНРИ!!! ГЕНРИ!!! ВСТАВАЙ, ГЕНРИ!!!»

Музыканты в индуистском храме, Аллаиппидди (9.37'29''N, 79.58 '04''E)

И вдруг… Что-то огромное зашевелилось в кромешной тьме в кустах, в пяти-семи метрах от меня. Затрещали ветки. Я реально перепугался. Я просто чуть не обделался. Через несколько мгновений я услышал человеческую речь и с облегчением выдохнул и сглотнул.

Кто-то говорит на тамильском, зевая, словно хищник. Да их там двое! Я уловил и сонное мурлыканье женщины. Вдруг тишину ночи разразил такой громкий и продолжительный раскат вырвавшихся отхожих газов, что, казалось, он должен смести все живое вокруг!

Что это вообще было?!

«Хищник» в кустах еще раз сладко зевнул, огласив своим истошным «ревом» сумрак ночи. Я побоялся, что этот «подкустовый выползень» снова уснет, и крикнул в кусты: «Генри?! Генри, это ты?»

Вместо ответа я услышал какую-то возню. С напряжением до боли в глазах я всматриваюсь в силуэт сидящего у большого куста лохматого человека. Человек встал и, слегка пошатываясь, надевает трусы… (Мое зрение помалу привыкает к темноте).

 – Генри, ты ли это?!
 – Да… Хэллоу! Гутен морген! Коничивá… – наконец отозвался силуэт.
 – К черту любезности! Где тук-тук, Генри? – выпалил я, еще не оправившись от удивления. И как можно спать всего в нескольких метрах от тропы, где два чужестранца на пену изошли в попытках дозваться водителя тук-тука?!

Генри надел портки. Что-то промямлил неразборчиво и, отойдя пару метров от «лежбища», принялся справлять малую нужду.

 – Почему телефон отключил? Мы же договаривались на утро! – не унимаюсь я.

Тут уже и его женщина расшевелилась, отыскала телефон мужа в районе подушки. Он оказался отключенным. Она ему что-то говорит, он отвечает, тяжело отходя ото сна и струшивая что-то ниже пояса. Наконец, одевшись, Генри подошел ко мне и принялся что-то мямлить, с трудом подбирая слова на английском. А те, которые он смог подобрать, так исковеркал, что пришлось задать несколько уточняющих вопросов, чтобы выяснить, что случилось….

 – Тук-тук не работать…. Не смог заводить… Вчера… Футбол в Джафне. Ездить на стадион. Любимая команда. Тук-тук ломаться… Я не может ехать... Поздно вернулся. Спать ложился….
 – Тук-тук сломался? – Вчера еще?!
 – Да.
 – Так чего же ты молчал вчера?..

Картина выглядит так: после нашей вчерашней встречи днем Генри берет тук-тук и едет в Джафну на футбол. Там он хорошенько гульнул и, вероятно, «набрался», поехал домой поздно и, если не врет, обломался по дороге. Когда он вернулся и в каком состоянии его транспорт – не понятно.

Он решил не тревожить нас из-за «пустяков», завалился под куст и спокойно заснул. Сон под кустами, видимо, вошел в привычку задолго до появления благотворительного проекта возведения жилья с санузлами в Венпурави. А привычка – вторая натура, как известно.

Молодые мамы и дети в индуистском храме, Аллаиппидди (9.37'29''N, 79.58 '04''E)

На последний вопрос ничего внятного сказано не было. Не дожидаясь дальнейших пояснений, я потащил Генри к нашему дому. Пусть хотя бы найдет для нас замену! Бедолага смирился, что остаток ночи он проведет в компании двух «обезумевших» иностранцев, а не под теплым боком женщины в кустах. Он взял только телефон и отправился со мной.

Мы вышли на дорогу под свет уличного фонаря возле дома Одуванчиков. Влад уже вытащил из дома рюкзаки к калитке, готовясь к пешему броску. Хозяйка дома вынесла на подносе две чашки с кофе. Влад взял одну, проявляя уважение к заботе пожилой женщины.

Он заметил нас и вышел навстречу.

 – Это Генри, – представил я рыбака и болельщика местной команды. – Он спал под кустом в пяти метрах от нас!

Влад удивился, но не это его волнует сейчас. Кратко я изложил, что поведал мне Генри.

 – Нам нужен тук-тук! – обратился Влад к Генри. – Слышишь?! Найди того, у кого он есть!

Рыбак понимающе закивал. Он достал телефон из кармана и начал искать какой-то номер в списке. Звонок. Вызов прошел, но абонент не ответил.

 – Не отвечает… – виновато произнес «Мистер Разочарование».

Немного подумав, он набрал еще кого-то. Второй звонок тоже не дал результатов, уж и не помню, по какой причине... На этом идеи у Генри исчерпались. Тут бы его отпустить восвояси, под теплый бочек мягкой женщины, что остывает где-то под кустом, во мраке ночи… Но – дулю ему! Пусть страдает, дурья его башка!

 – Нельзя его отпускать! – говорит Влад. – Сейчас пойдем с ним в поселок, пусть ищет кого-то на месте.

В этом Влад, безусловно, прав. Не сможем мы в спящем селе никого найти! И нет у нас выбора, как таскаться с этим Генри по селу, молотить в ворота спящих домов и требовать к себе хозяина. По меньшей мере, он хотя бы на родном языке пояснит, что мы хотим. Решено: Генри мы забираем!

 – Ты с нами пойдешь! Понятно? – повелел Влад растерянному и не выспавшемуся «герою ночи», словно Фараон Моисею.

Тот, в испуге перед взведенными людьми (а мы такие!), закивал головой в согласии.

 – Я только велосипед возьму… – попросил он. – Чтобы возвращаться было легче.
 – Это не скоро будет – твое возвращение, – поспешил разочаровать его Влад. – Мы пока не уедем отсюда, – пригрозил мой друг, – ты будешь с нами!
 – Хорошо! Хорошо!

Школьницы, участвующие в церемонии в индуистском храме, Аллаиппидди (9.37'29''N, 79.58 '04''E)

Хозяйка Дома Одуванчиков протянула мне поднос с чашкой кофе. Мне пить вовсе не хочется, и я взял чашку только из уважения. Большими глотками я справился с напитком по «ускоренной процедуре».

Мы взвалили на плечи рюкзаки, подобрали в руки те, что поменьше, простились с хозяйкой, и последовали за Генри к его жилищу. Осталось небольшое сожаление, что прощание вышло предельно скомканным и кратким. Я вот даже имен не знаю этих женщин, с которыми было так комфортно…

Откуда-то из темноты своего подворья Генри вывел велосипед за «рога», что-то крикнул женщине в кустах, получил ответ еще сонной «Афродиты», и наша компания немедленно отправилась в путь.

Мы не стали возвращаться на дорогу, Генри повел нас по своей «секретной» тропе через поле или пустырь (смотрите карту выше). Время экономить – так экономить во всем! Ночь темна, я даже не вижу, куда ступаю, пытаюсь лишь идти след в след, чтоб не оступиться.

Генри положил огромный рюкзак Влада на раму своего велосипеда, и сам катит его. Ну и это помощь… Мы срезаем дорогу. Глобально, я понимаю, куда мы идем: в северную часть Венпурави, примыкающую к дороге на Аллаипидди.

Мы срезали по дикому полю (по пустырю) и вышли на длинную и узкую асфальтированную дорогу. Вдалеке, метров за сто пятьдесят, я увидел перекресток, освещенный фонарем. За ним дорога разделяется на три направления, и лишь поворот налево выведет в село. Ну а дорога направо приведет в малозаселенную местность, где живут зажиточные домовладельцы.

Закат на острове Кайтс

Дошли до перекрестка и остановились у столба с фонарем. Тут Генри и говорит:

 – Надо оставить вещи здесь (!) и налегке отправиться в село.

Понятно, что так проще искать. Недолго посоветовавшись, мы с этим предложением согласились. Вещи сложили на перекрестке у обочины. Влад остался с вещами, а я пошел с Генри.

 – Смотри, не выпускай этого плута из виду! – напутствует Влад.

Я последовал за Генри. Когда рюкзака нет больше на велосипеде, почему бы и не сесть на него сверху?! Генри сел в седло и принялся крутить педали. Вот тут бы ему и смотаться можно. Но нет. Оглядывается на меня рыбак, а я следом за ним иду очень быстрым шагом.

Мы переместились до следующего Т-перекрестка. Здесь Генри повернул налево, в сторону села. За несколько десятков метров от перекрестка мы остановились у чьего-то дома. Тихо кругом. Генри начал звать хозяина. Кричал, кричал… Не выходит никто. Даже свет не зажегся в доме.

А ну его! Едем (идем) к следующему! Мы вернулись к Т-перекрестку и снова свернули налево, двигаясь вперед к следующему перекрестку… Там снова свернули и подъехали к чьему-то дому. Дом большой, и двор у него большой. Во дворе растет несколько деревьев манго. Под одним из деревьев, что стоит недалеко от крыльца, прямо на земле, на тонкой подстилке, спят мужик со своей женой.

По крайней мере, здесь дозваться кого-то будет проще!

Еще – двери в дом открыты настежь, а в одной из комнат горит свет. А причина столь раннего бодрствования – малыш, который плачет на руках у матери. Она его пытается успокоить, убаюкивает, что-то напевает… Кроме детского плача, тишину нарушает негромкая трансляция с радиоприемника, включенного где-то во дворе ради фона.

Генри позвал хозяина. Не получится у того притвориться мертвецки спящим. Ведь, в случае крайней необходимости (ну прям, как у нас сейчас), можно проникнуть во двор и растолкать «соню». Не с первого зова, но хозяина разбудить удалось. Сел он сонный на подстилке, протер лицо помятое руками и, кряхтя, поднялся с «постели».

 – Чё надо, Генри! Задолбал ты будить ночью! Денег занять не проси, ночью не занимаю! Да темно же еще! Что стряслось!
 – Сосед, двое «инков» со мной. Не слезут они с меня, пока не добуду им тук-тук…
 – А твой где?!
 – Не спрашивай… Снова мотор перебирать надо… Отвези их, а?! В Джафну, на поезд.
 – С фига это ты ко мне пришел?! Разве ты не знаешь, что мне на нем ехать на работу утром? Я не повезу…

 – А кто может отвезти?
 – Ну попробуй позвонить тому-то и тому-то. Он вроде таксует. Правда, он в Джафне, должно быть. Там работает.
 – А телефон дашь?
 – Не помню… Кажется 322-223. Жена! Эй, жена-а-а!!!
 – А!
 – Телефон помнишь того-то и того-то?

Школьницы, участвующие в церемонии в индуистском храме-2, Аллаиппидди (9.37'29''N, 79.58 '04''E)

Женщина, после небольшой паузы, сонным голосом выдавила порцию важных цифр, перевернулась на другой бок, задом к происходящему, и снова задремала. Генри успел с ее слов набрать номер нужного человека и послать вызов. Ему ответили. О чем-то он говорит по телефону пару минут… Закончив разговор, Генри переключается на сонного хозяина дома с помятым после ночи лицом:

 – А еще кого-нибудь знаешь?
 – Жена, а жена?! – снова обращается тот за помощью. – А телефон Шустрика из Центра знаешь?
 – ??? – Женщина на подстилке недовольно ворчит, но немного поднапрягшись, называет еще один номер.

… Генри делает второй звонок и что-то говорит Шустрику. Время все идет. Мне кажется, что прошло минут двадцать, с того момента, как мы оставили Владимира на перекрестке.

 – Ну что, Генри?! – с нетерпением спрашиваю я. – Будет тук-тук?
 – Будет. Сейчас приехать к нам… из Джафны.
 – Что?! Из Джафны?! Но здесь только минут сорок ехать!
 – Я сказал, чтоб ехать быстрее! – невозмутимо говорит Генри.
 – Куда ехать?! Мы сами сюда еле дорогу нашли! Как он найдет это место в темноте?
 – Я рассказывал, как ехать, – говорит Генри, ничуть не смутившись.

Все пропало, – думаю я. – Да и стоит ли верить человеку, который нас уже подвел?!

На этом поиски тук-тука в селе закончились. Мы пошли (а Генри поехал) обратно к перекрестку, где нас под фонарным столбом ждет Влад. Напряжение и чувство тревоги овладели моим сознанием. Тишина вокруг, нарушаемая лишь звуками наших собственных шагов, усиливает ощущение неизбежности и чего-то неотвратимого и губительного, и чувство полной остановки времени и будто бы остекленевшего, застывшего вместе с ним пространства, ощущается почти физически.

Где-то в сознании мелькнула неприятная мысль, что Венпурави не хочет отпускать забредших путников. Никого и никогда, продуцируя события и обстоятельства таким образом, чтобы никто не смог бы вырваться из этого изолированного места. Места с простой и счастливой жизнью для тех, кто не пытается перейти невидимую грань, кто принял правила этого мира…

Я посмотрел на часы: до отправления поезда остался один час и пятнадцать минут… Катастрофа стремительно приближается…

 – Ну что? – нетерпеливо спросил Влад, забрасывая за спину рюкзак.
 – Генри говорит, что помощь уже едет…
 – Откуда?
 – Из Джафны, представь себе.
 – Когда будет тук-тук? – обращается Влад уже к рыбаку.
 – Через двадцать минут…
 – Что ты врешь! – не выдержал Влад. – Никого здесь не будет через двадцать минут!
 – Ну может быть через полчаса… – поправился Генри в сторону более реального отрезка времени.
 – А может через час? Или вообще не будет? – грозно спросил Влад.
 – Будет. Надо только здесь ждать! Нельзя уходить, а то не найдет нас.

Мы остановились.

Джафна. Улица ювелирных магазинов.

 – Да нас и так здесь не найдут! Здесь никто никого не найдет! Мы даже не на основной дороге стоим!

Это правда, мы находимся неподалеку от перекрестка дорог проходящих по безлюдной местности. Основная дорога на Венпурави лежит немного в стороне.

Больше, чем на пару минут стоянки, Влада не хватило. Выражение, что время течет сквозь пальцы, приобрело реальный смысл. С каждой минутой незримый и единственный «портал» выхода из «простого и беззаботного мира рыбаков и домохозяек» Венпурави нагар становится все уже. Влад снова закинул рюкзак за плечи.

 – Идем на шоссе! Здесь никого не будет! Там хотя бы есть вероятность встретить кого-то на транспорте!
 – Согласен…
 – Генри, ты идешь с нами!

Генри покорно согласился и побрел за нами вслед. Мы вышли на основную дорогу – трех- четырехкилометровый путь в центр Аллаипидди. Шесть утра. Небо уже серое, ночь отступает. Дорога просматривается на сотню метров вперед. Тишина вокруг. Никто не идет и ничего не едет. Будь мы совсем без вещей – едва бы дошли мы за час до границы Джафны. А с вещами это просто невозможно. Если не найдем машину, прямо сейчас, – мы серьезно застряли.

 – Где же твой тук-тук? – орет Влад идущему позади Генри. – Полчаса уже прошло!
 – Должен скоро быть!
 – Я ему не верю, – говорит Влад по-русски. – Нам повезет, если кого-то встретим здесь. Будет ехать тук-тук – останавливай его!

Мы продолжаем упорно идти вперед по дороге среди пальмовой рощи и зарослей высокого кустарника. Хорошо, что жары пока нет!

Вдруг послышался нарастающий звук мотора.

 – Если тук-тук – тормози, – предупредил Влад.

К нашему разочарованию из-за изгиба дороги показался мотоциклист. Появился и пронесся мимо. Снова тишина окутала бесконечную дорогу, а пальмы, насмехаясь над двумя несчастными «ишаками», тихо зашуршали огромными листьями.

Через пять минут ситуация полностью повторилась. Снова мотоцикл. Влад уже перестал цеплять Генри, нет в этом никакого удовольствия. Тот же взобрался на своего «коня» и, словно Санчо Панса на осле, медленно едет параллельно с нами. Какой от него толк?!

Снова донесся звук приближающегося транспорта. Мы остановились и скинули рюкзаки. Хоть передохнем с минутку! На горизонте показался тук-тук. Пустой! Наш ли это обещанный транспорт или просто дядька в село возвращается – не важно. Надо брать! Мы вышли на середину дороги и принялись махать водителю. На подъезде тот сбросил скорость и, о чудо, остановился у обочины.

Тут Генри распознал знакомого водителя, Шустрика, которого он вызвал из Джафны. Все-таки сработал звонок по телефону! Радостные, мы принялись быстро грузить вещи в салон и на крышу тук-тука. Судя по времени, мы еще можем успеть. До отправления поезда остается сорок пять минут…

Джафна. Street shop for ladies. ''Flying dummies''.

Мы попрыгали в салон, ужавшись между вещами, и на прощание махнули руками Генри: «Спасибо за помощь, Генри. Можешь возвращаться!». Генри вяло помахал в ответ.

Тук-тук резво развернулся на сто восемьдесят градусов на безлюдной дороге, и мы тут же понеслись в сторону Джафны, прочь от Венпурави. Окно перехода между мирами скоро закроется.

На вокзал Джафны мы приехали за десять минут до отправления поезда.

— — —

Статистика по QSO

Fulidhoo, Maldives. Operation callsign

 – 4S7VBG from Pattipola village, Distr. Nuwara Eliya – 4760 QSO;
 – 8Q7VB from Foolidhoo island in Vaavu atoll – 5238 QSO;
 – 4S7VBG/p from Venpuravi Nagar, Allaippiddi village in Kayts Is. (Velanai Is.) – 4578 QSO.

— — —

Послесловие и комментарии

Джафна. Walking together.

Воспоминания блекнут, постепенно растворяясь в реке времени, которая уносит из памяти незначительные детали, имена людей, встреченных в пути, путает в сознании последовательность событий и сказанных слов…

Спустя год-два, половина имен людей, встреченных в другом мире, и вовсе забудется. Но есть и те, о которых будешь помнить долго. Если забудется имя, то след, оставленный ими, их аура и свои собственные переживания останутся на годы. Мой рассказ, пожалуй, построен на таких переживаниях и впечатлениях. Позитивных, или тревожных, или и вовсе негативных.

Поездка на Шри-Ланку и Мальдивы оставила много приятных воспоминаний. В эту поездку встретилось особенно много добрых и отзывчивых людей: начиная от пассажиров автобуса «Негомбо – Форт», парня на ресепшене в гостинице «Метро Сити», и до Ахмета из Фулиду и Умницы в аэропорту Бандарнаике…

Есть в рассказе и персонаж отрицательный – Даммика. Я не встречался с ним лично, рассказ о нем я передал со слов Влада, и опираясь на данные их электронной переписки. Этот персонаж необходим для понимания мотивации наших действий на протяжении всей поездки.

В какой-то момент мне показался скучным сухой перевод текстов e-mail, и я позволил себе некоторый вольный литературный стиль изложения на русском. Те же из вас, дорогие читатели, кто немного владеет английским, без труда смогут восстановить сказанное в переписке, воспользовавшись приведенным оригинальным текстом.

Важную (если не ключевую) роль в том, что поездка на острова округа Джафна, что на севере Шри-Ланки, «выстрелила» в эфире, сыграл наш (или правильнее сказать, Владимира) помощник в Телекоме. Его имя я изменил в рассказе, чтобы случайно не подставить этого смелого человека.

Паттипола

В период нашего пребывания в Паттипола, округ Нувара-Элия, мы прошли через довольно непростые испытания ночным холодом, болезнью (Влада) и назойливыми вечерними визитами пьяных селян… Все эти негативные впечатления аккумулировались в коротком сюжете о сне в главе «План «Б». В целом, этот «сон» – предвестник предстоящих «неурядиц». Сон снится накануне поездки в горы Цейлона.

Я подумал, что даже известный всем чайный плантатор, задержись он надолго на высокогорном ранчо, увидел бы окружающий мир в суровых красках деревенской действительности. Эту сюжетную линию (плод моего воображения) я решил не развивать, опасаясь отойти от основного повествования. Однако…

Глава «Шайла» – это еще один «сон». Это букет ужасов, который имеет свой определенный «запах», и который нельзя спутать ни с чем. Представьте, что вы глубокой ночью выходите из маленького металлического сарая в Паттипола, насквозь пронизанного диким холодом и пропитанного сыростью после дождя.

Выходите в полном мраке на склон холма, и отовсюду доносятся удивительные и порой даже странные звуки ночной жизни неведомых насекомых и ночных обитателей. Воздух очень влажный, наполненный запахами трав и прелостью гниющих корений. Ветра нет, сырой воздух буквально вибрирует звуками насекомых – словно эфир из других миров.

Паттипола. Обитатель горных склонов.

Домов почти не видно, и лишь очертания гор, окутанных дымкой, заметны на фоне облачного неба… Этот фон присутствует в главе «Шайла», и он не выдуманный.

Основной же сюжет «Шайлы» навеяла наша небольшая поездка на поезде из Коломбо до Курана Виллэдж (по пути в аэропорт). Напротив нас с Владом ехало семейство – три поколения женщин. Молодая, очень красивая девушка лет восемнадцати-двадцати, одета благочестиво, как подобает мусульманке, и при этом со вкусом, красиво. Ее мать и ее бабушка сидели по обе руки от нее.

У женщин старшего поколения головы не покрыты. Все семейство одето нарядно. Мы ехали довольно долго, и поскольку семейство сидело практически напротив нас, то я, волей-неволей, начал засматриваться на молодую мусульманку. Лицо ее имеет идеальные черты, сочетание цвета ее смуглой кожи и алого хиджаба великолепны.

Однако… постепенно мое внимание все чаще стала обращать на себя ее древняя бабуля. Вот она-то сидит как раз напротив меня, и то, что я вижу, как это ни парадоксально, приковывает взгляд сильнее, чем красота ее внучки. Если коротко, то вид бабули – это полная противоположность слову «красота». Ладно бы, если только это… Бабку поражают какие-то непроизвольные конвульсии, пробегающие по ее лицу, она неестественно закатывает глаза, кривится, и производит странные движения руками… Влад, который занят чем-то в ноутбуке, тоже обратил на нее внимание.

 – Смотри, как старая глаза закатывает! – прошептал мне на ухо Влад. – Наверное, с демонами общается…
 – …которые говорят лишь с ней одной, – добавил я.

Наблюдая за «красавицей и старухой» в поезде, я подумал, что было бы неплохо написать об этом небольшую историю, вплетя ее в общую сюжетную канву, по возможности. Вот так и родилась глава «Шайла». Я сознательно не помещаю в текст фото, которые я тайком сделал в поезде. Пусть образы рисует ваше воображение.

Fulidhoo isl. Marriage. Hey, for the God sake, lets begin ceremony!

Образ таинственной незнакомки, пленяющей взглядом и зачаровывающей голосом, прослеживается еще в нескольких сюжетах (главы «Поезд», «Вишам женится на Шавуне» и другие). Героини этих глав реальны, осязаемы. Встречи с ними мимолетны, но добавляют ярких красок впечатлениям и укрепляют силы в долгой дороге, как добрые знаки для усталого путника, идущего к оазису в пустыне. В каждой из них, хочется верить, живет частичка богини, Шайлы – прекрасной пери, спасшей заблудшего странника в поезде духов, дарующей спасительное снадобье.

Наш поезд жизни тоже несется по своей особенной колее, и на этом пути с нами могут оказаться и добрые феи, и коварные ракшасы. И кому, как ни нам, делать выбор, чью сторону принимать и чьим словам доверять?! Если ты сможешь доверять своему внутреннему голосу и видеть прекрасное в этом пестром мире, то тогда, возможно, твой ангел не усомнится: «Я буду близко, но будешь ли ты знать об этом?!…»

* * *

Way to Fulidhoo isl. Huts in blue waters-3.

Знаете, чем берут Мальдивы? Почему это слово – синоним престижного отдыха?

 – Это, прежде всего, реклама, раскрученный туристический бренд. Еще – туристическая инфраструктура VIP-класса. Но если вы не купили себе отдых в домике на изолированном острове-отеле, то тогда легко перепутать Мальдивы с какими-нибудь другими островами у экватора.

Пожалуй, заметным отличием островов являются идеальные пляжи с коралловым песком. Обилием кораллового песка объясняется необыкновенный цвет воды (оттенки ультрамариновые и бирюзовые).

А вот жизнь в столице – Малé – вряд ли вызовет восторг и восхищение. Пожить в таком месте – это все равно, что взглянуть на страну с изнанки, которая разительно отличается от картинки райского пляжа из глянцевого журнала.

Страну делают люди. Там, на других островах, где не строят домики на курьих ножках в воде, живут местные жители в самых обыкновенных жилищах, плотно прижатых друг к другу из-за дефицита места на острове. Живут они простой жизнью, ходят в мечеть, воспитывают детей, строят, торгуют, а вечером встречают закат, сидя на стульчиках под раскидистой пальмой. Не возят туристов смотреть на все это.

Не увидеть жизнь мальдивцев, сидя в отеле. Попробуем посмотреть на страну с другой стороны! Об этом написан рассказ «Другие Мальдивы».

* * *

SL. Jaffna Distr.
View from the 3rd level of TreatOOO hotel (Kayts island, Palk Bay).

Больше, может быть, чем поездке на Фулиду (Мальдивы), я был рад представившейся возможности второго визита в Джафну. Трудно объяснить, почему. Конечно, причина кроется вовсе не в красоте моря, и не в притягательности островных пляжей, да и не в особых условиях жизни в отеле.

Изначально, путешествие на север Шри-Ланки выглядело как экспедиция в «мир Дикого Запада», на территорию малообжитую и практически изолированную от внешнего мира. Все эти обстоятельства говорили о том, что приключения могут ждать на каждом шагу. И это особенно интересно!

Сам город, Джафна, также заслуживает внимания. В нем осталось много следов колониального прошлого. Да и сам город пестрый, в нем стоит задержаться чуть дольше обычного.

Остров (Кайтс) не хотел нас отпускать. Возможно, читать об этом забавно, но то злополучное утро – отъезд в Джафну на поезд в Коломбо – не казалось нам веселым. Это самая драматичная страница нашего путешествия!

По эмоциональным впечатлениям путешествие на север Шри-Ланки ничуть не уступает Мальдивам. Единственный «недостаток» этой поездки, быть может, в том, что следы многолетней войны в регионе Джафна остались для нас практически незаметными. Вероятно, у нас было мало времени, чтобы увидеть шрамы и услышать голоса прошлого.

* * *

Путешествие закончилось, но за его рамками осталось еще так много интересного. Прежде всего, я имею ввиду Шри-Ланку. Древняя история этой земли оставила много артефактов, легенд, загадок. Невозможно рассказать о разнообразии этой страны через призму собственного ограниченного восприятия… Ну да мой рассказ на это не претендует. Было бы неплохо, если бы он дополнил ваши собственные впечатления!

г. Днепр (бывш. Днепропетровск)

31 июля 2018 г.

— — —

Подготовка к публикации: Лилия Васильева, EW7L. Фотографии и сканы предоставлены автором. Текст дается в авторской редакции.